Пока я складываю одежду, разбросанную по полу, доктор наносит антисептическое средство на раны Чо Мирю.
– Там, в городе, я понятия не имел, что она убивает людей. – В его голосе слышится горечь. Жителям Сноубола не разрешено смотреть сериалы, которые там снимают. Ты не можешь узнать, что твой парень изменяет тебе с близкой подругой. Но благодаря этому правилу тем интереснее зрителям за пределами Сноубола.
Доктор кивком указывает мне на чайник, стоящий на электронагревателе.
– Выпей чаю, погрейся.
Я наконец снимаю с себя верхнюю одежду и направляюсь к серванту в комнате отдыха. К моему большому сожалению, какао там нет. Не повезло мне и с кофе – на донышке прозрачной пластиковой банки осталось всего несколько зерен. Пока я выбираю между чаем из листьев оливы и чаем из купены, из смотровой раздается пронзительный вопль.
– Потерпи, Чо Мирю. Тут немного, – твердым голосом произносит доктор, начиная зашивать рану на лбу девушки.
Невольно я морщусь, будто это мою кожу прокалывает игла. Обезболивающее стоит очень дорого, поэтому его разрешается использовать только во время родов. А еще при сложных операциях, но проводить их можно исключительно в Сноуболе – лишь там есть необходимое оборудование. Так что, если кто-нибудь из нас серьезно заболеет, на обезболивание рассчитывать не приходится и остается только терпеть.
– А-а-а-а!
Не в силах открыть глаза, Чо Мирю ворочается на кушетке, в бреду все повторяя какую-то бессмыслицу:
– Черная… черная…
От одного вида ее пересохших бледных губ наворачиваются слезы. С жалостью глядя на женщину, я опускаю в кружку с горячей водой пакетик чая из купены.
– Возьми на полке рядом с буфетом синий контейнер с мазью и натри себе лицо. У тебя тоже обморожение.
До этого момента я и не замечала, что творится у меня с лицом.
– Если не хочешь, чтобы на лице остались шрамы, возьми эту мазь домой и наноси каждый час. За твое лечение заплатит Чо Мирю.
Я аккуратно ставлю на стол чашку с теплым чаем и встаю с места.
– И больше не смей так делать. Разве твоя мама переживет, если с тобой что-нибудь случится?
Вспомнив о маме, я совсем расстраиваюсь. Мама всегда говорит, что хочет, только чтобы я была здоровой, а больше ничего и не надо.
– Да, простите меня…
Я намазываю жирной мазью нос и щеки и смотрю на себя в зеркало. Лицо обморожено и выглядит ужасно. Мазь жжет кожу и в то же время приятно холодит.
И тут внезапное осознание заставляет меня подпрыгнуть как от удара током.
– Чон Онги!
– Что? – Доктор как раз закончил обрабатывать раны Чо Мирю и глядит на меня с недоумением.
– Доктор, Онги так и не пришел! Он сказал, что будет переживать за меня и обязательно придет сюда следом.
Видя, как я, будто полоумная, в панике собираю с пола одежду, доктор бросается мне наперерез.
– Ты что, опять туда пойдешь?
– А что, если Онги лежит в снегу без сознания?!
Доктор с силой хватает меня за запястья.
– Образумься! Тебе только что повезло остаться в живых, сомневаюсь, что повезет еще раз.
Он ниже почти на голову, но хватка у него крепкая. Я отчаянно вырываюсь.
– Пустите! Нельзя же, чтобы мой брат умер, пока я тут спасаю чужого человека!
В этот самый момент кто-то тихонько стучит в дверь, и мы с доктором одновременно поворачиваем головы.
– Чон Онги?
– Простите за беспокойство.
В дверях показывается незнакомец. На плечах у него накидка с красивой меховой оторочкой, из-под накидки виднеется дорогой черный костюм. На голове – шапка из лисицы, а лицо кажется очень знакомым. Мой взгляд привлекают его блестящие туфли. В наших краях все носят только теплые ботинки, и такие туфли я вижу впервые.
– Это вы Чон Чобам? – спрашивает незнакомец, глядя на меня. – Мы только что были у вас дома. Ваш брат сказал, что мы найдем вас на электростанции.
У меня словно камень свалился с души, а вот доктор, наоборот, слегка нахмурившись, смотрит на нежданного гостя с подозрением – как будто он раньше его уже где-то встречал, но никак не может вспомнить, при каких обстоятельствах.
– С вами хотят поговорить. – Вошедший мужчина обращается только ко мне. Он не замечает настороженного взгляда доктора и даже не смотрит в сторону раненой женщины, затихшей на кушетке у нас за спиной.
– А кто хочет?
– Одно уполномоченное лицо из киношколы хотело бы с вами встретиться.
– Прямо из киношколы?!
По всему моему телу разливается блаженный трепет.
Кое-что похуже девяти убийств
Вслед за мужчиной я выхожу из медпункта, но в зале темно и никого не видно.
– Нас ждут снаружи.
– Что? В такой холод?!