– Ты сама себе противоречишь. То она не мать тебе, то мать… Не надо гадать. Выясним.
– Значит, придется тут остаться? – с тоской спросила Васса.
– Да, придется, – бодро произнес Рэм.
Поднялся ветер, довольно сильный, и они были вынуждены вернуться в гостиничный домик.
На следующий день Васса и Рэм объехали на байке окрестности.
Как Рэм и говорил, тут было полно каких-то павильонов и площадок, разбросанных по полям и холмам. Закрытых на данный момент.
Путешественники нашли даже аптечный пункт самообслуживания и купили (точнее, добыли с помощью отмычки) тест для определения родства. Васса повеселела – вот теперь можно будет точно узнать, мать ей Мария Петровна или не мать. Конечно, если удастся получить образцы слюны этой женщины.
– Рэм, а если она и вправду моя мама, она что, обо мне не помнит? Совсем?
– Если она действительно твоя мама, то, думаю, наши стерли ей память. Часть стерли, часть добавили для полноты картины, чтобы у самого человека не возникало сомнений в собственной жизни. Личность при таких изменениях сохраняется. Характер человека, его привычки, его навыки… профессия тоже… Но он словно другую судьбу получает. Другое имя и другие воспоминания. Теперь она не Кира, а Мария Петровна.
– Мария Петровна не помнит прошлого? Совсем?
– Она не помнит некоторых эпизодов, что связаны с ее прошлым. С тобой. Выборочная амнезия, кажется, это именно так называется. Или избранная? Ты поняла, о чем я. Это когда человек вроде бы все помнит, но какая-то часть событий стерта из его памяти.
– То есть она не помнит, как была беременна, как рожала меня… Кормила…
– Именно. Помнит погоду в те дни, какие-то события, а твое присутствие в ее жизни словно выключили.
– Не знаю, жестоко это или, наоборот, милосердно, – мрачно произнесла Васса.
– Будем считать такую избирательную амнезию милосердием. Люди в этом случае поступили бы проще, они убили бы ненужного свидетеля.
Васса не стала спорить с Рэмом в этот раз.
Во второй половине дня они опять отправились к Печи.
…Возле домика-сарая археологов царило оживление. Люди паковали какие-то контейнеры, таскали ящики. Восемь мужчин, и одна Мария Петровна среди них. Но со стороны археологи выглядели довольно одинаково: все в спортивной одежде, вязаных шапках… Если не приглядишься, то и не догадаешься, что одна из группы – женщина.
– Ребята, привет! – К Рэму и Вассе подошел Шурик. – Как дела?
– Ничего, скучно только, – призналась Васса.
– Я б зашел к вам, но некогда, – смущенно произнес Шурик. Потом пояснил: – Завтра будем в пещеру спускаться.
– Возьмете нас собой? – спросил Рэм.
Васса вздрогнула, а Шурик смутился еще сильнее:
– Да вы что… никак нельзя! Я даже не стану предлагать вам поговорить с Марией Петровной. Потому что точно знаю, она откажет.
– А когда завтра начнете спуск? – спросил Рэм. – Хоть посмотрим… Со стороны. Напрашиваться не станем.
– Подходите к десяти утра.
– Спасибо!
– Только не говорите, что это я вас звал…
Рэм с Вассой отправились восвояси.
– Она даже не подошла к нам. Посмотрела издалека и тут же отвернулась. Я об этой женщине… – пробормотала Васса, чувствуя и раздражение и печаль одновременно.
– Лучше подумай, как заставить ее плюнуть в коробочку с тестом, – усмехнулся Рэм. – И не торопи события. Но и ни на что особо не надейся. Спокойно! Возможно, она вовсе не твоя мать.
– Я понимаю. Она точно не моя мать, Рэм… Вот недаром говорят, что чувствуется голос крови… и все такое. Я ничего не ощущаю, когда ее вижу. И ее ко мне не тянет, ты заметил? Скорее всего, мы с ней никто друг другу. Мы чужие.
На следующий день Рэм с Вассой проснулись, когда было еще темно. Позавтракали тем, что оставили прежние жильцы.
Проходя мимо зеркала на стене, Васса посмотрела на себя. Ни следа от нее прежней. Размер XL, сотворенный кулинарными шедеврами тети Поли, давно оставлен в прошлом, об L тоже можно не вспоминать… Но от задорного M, на который все одобрительно заглядывались, увы, тоже ничего не осталось. Пожалуй, Васса теперь сравнялась со своей недоброжелательницей Светой. Твердый XS.
– Рэм, а такая я тебе нравлюсь? – спросила Васса. – Когда… кости просвечивают, что ли…
– Да. Ты всегда мне нравишься, – не глядя, коротко бросил тот.
– Ты это из вежливости говоришь?
– Нет. Я бы хотел любить тебя меньше, но не получается.
– И ты откровенно в этом признаешься?! – возмутилась Васса. – Что ты хотел бы любить меня меньше?
– Да, да, да. Но это невозможно почему-то. Мне кажется, я буду любить тебя всегда. В любом виде. Худой, толстой, старой, больной, злой, противной…