Алиены жили рассудком, а не чувствами… в отличие от людей. Как поняла Васса, алиены были счастливы и спокойны изначально. Не то что вечно мечущиеся люди. Смысл переживать, если у тебя есть дуал, пусть и далеко? Он есть, а значит, нет повода тосковать и расстраиваться. И не имеет значения, что соединиться с дуалом придется не скоро… К чему горячка-то?
Некоторые алиены и вовсе так и не встретились лично со своими половинками, а зачем? Для счастья достаточно ощущения, что ты не один во Вселенной.
У алиенов была развита наука, но не существовало искусства. Алиены древнее людей, они давно пережили тот период в своей цивилизации, когда большое значение имеют литература, музыка, живопись… Искусство алиенов осталось в прошлом, полностью исчерпав себя, потеряв силу. Кажется, нечто подобное происходило и на Земле уже у людей. Здесь искусство тоже начало терять свою сакральную силу.
С чего вдруг прагматичный и рассудочный алиен Рэм влюбился в Вассу, земную девушку? Совершенно непонятно.
Но оно случилось – это исключение из правил. Рэм отказался от дуалки Лизы и признал, что любит Вассу.
Возможно, это был не первый случай в совместной истории алиенов и людей, но все же довольно редкий.
– Доброе утро, – сказал Рэм, не поворачиваясь и завороженно глядя в окно на встающее солнце.
– Доброе утро, Рэм, – ответила Васса.
– Ты ни о чем не жалеешь? – вдруг спросил он, словно услышав ее мысли.
– Нет, – ответила Васса. – А ты?
– И я – нет. Так странно. Наверное, я и правда стал превращаться в человека.
– Может, тебе стоит бросить пить потус? Если ты теперь человек, то он тебе не нужен… – засмеялась Васса.
– Не исключено, – пожал плечами Рэм, повернулся, лег рядом с Вассой и притянул ее к себе.
Обычное утро двух влюбленных, которые, едва открыв глаза, уже тянутся друг к другу. На некоторое время в комнате повисла тишина, лишь нарушаемая частым дыханием обоих.
Быть может, они натворили столько непоправимого специально, потому что только бегство и полный разрыв всех связей позволяли остаться им наедине?
Но так странно рисковать всем ради этих однообразных движений, заканчивающихся пусть и острой, но вполне обычной разрядкой. Получается, в этих судорогах, когда оба не могут расцепить ни рук, ни ног, пока не достигнут желаемого, и есть смысл жизни, что ли?
Зачем тогда все остальное: развитие науки и техники, тома умных книг до горизонта, к чему беседы философов, искания творцов… Зачем нужен космос? Если спасение и счастье лишь в одном: в этих тесных объятиях, в полном растворении в другом человеке. Какие еще звезды, разве они лучше близости с любимым? Не разумнее ли бросить все силы на то, чтобы найти радость прямо здесь, на этой Земле?
Зачем слова, зачем все мудрости мира, если достаточно сдавленного стона, вырвавшегося в пароксизме страсти? Зачем музыка, если нет ничего прекраснее ритма сердца, бьющегося в унисон с другим сердцем, тем, что рядом?
Вот так иногда рассуждала Васса.
…Васса и Рэм долго лежали, обнявшись, временами еще вздрагивая, словно пытаясь догнать и вернуть уже растаявшие во времени и пространстве ощущения. Знали, что не догнать, знали, что не вернуть, но зато через какой-то промежуток у них появится возможность вновь начать эту лихорадочную гонку за счастьем. В надежде поймать волшебное мгновение – окончательно и бесповоротно. Надо только суметь схватить его, зажать крепко-крепко в ладонях и не выпускать уже никогда.
– Пора, – прошептал Рэм, касаясь губами щеки Вассы.
Короткие сборы, на завтрак съели по фруктовому батончику.
Перед тем как выйти из номера, Рэм остановился у порога и обнял Вассу. Она обхватила его руками, замерла, чувствуя тепло его тела. «Я тебя люблю, – подумала она и с радостью, и с каким-то отчаянием. – Я тебя люблю… навсегда».
Они вышли из комнаты на веранду. Навстречу им попалась уборщица с переносным пылесосом, она спросила равнодушно:
– Номер освободился? Могу прибрать?
– Да, конечно, – ответил Рэм.
Гремя пылесосом, уборщица двинулась мимо них в открытую дверь.
Васса испытала беспокойство: а вдруг уборщица догадается о чем-то, поймет, что они с Рэмом беглецы? Что они не оплачивали номер, ели бесплатно еду из автомата, что они – люди без чипов, вне закона, значит…
Но уборщица равнодушно протопала мимо. Она не могла ни о чем догадаться. И никто не догадался бы, потому что Васса с Рэмом теперь не отражались на схеме мира.