Торкил нахмурился, вертя на руке свой браслет.
Рука Брокла была тёплой и сильной; Джесса прижалась к его плечу. Внезапно ей стало как-то хорошо и спокойно. Словно она от чего-то освободилась. Только сейчас Джесса поняла, насколько боялась встречи с Кари — насколько боялась даже в мыслях представить себе, какой он.
— Так, значит, это ты знал, что мы едем к вам, — сказала она, размышляя вслух.
Хлопая крыльями и каркая, на подоконник уселся один из воронов. Кари протянул руку, и птица нежно ущипнула его за палец.
— Я смотрел, как вы едете. Я наблюдал за вами во время шторма, а потом в деревушке под названием Тронд. Там есть какая-то сила, ею правит та старая женщина. Она часто думает обо мне. — Он погладил птицу. — Я следил за её мыслями.
— Через это зеркало? — спросил Торкил, беря его в руки. — Ты можешь в него увидеть всё, что захочешь?
Кари, казалось, не слышал. За него ответил Брокл:
— Не только в зеркале. Он может видеть через что угодно — лёд, воду, чашку. Он наделён её силой, Торкил. Вот потому она так боится и потому распускает о нём всякие мерзкие слухи. — Посмотрев на Кари, Брокл понизил голос: — Вот почему она его заперла и не позволяла никому увидеть.
Джесса заметила, что он дрожит от гнева. Кари обернулся:
— Не надо об этом говорить, если ты так расстраиваешься.
Брокл встал и, подойдя к очагу, принялся подбрасывать в него дрова. Наблюдая за ним, Кари сказал:
— Она держала меня в одной из комнат Ярлсхольда. Я не видел никого, кроме неё и старого карлика Греттира. Иногда мне кажется, что я помню лицо ещё какой-то женщины, но оно совсем неотчётливое. Много лет меня окружала лишь тьма и тишина; я видел только тени и солнечный свет, медленно скользящий по стене. Лёд и солнце и снова лёд, а в голове слышались чьи-то голоса и двигались какие-то картинки. Она приходила ко мне и что-то резко говорила, а иногда просто молча смотрела, как я ковыляю прочь, стараясь забиться в дальний угол. Потом пришёл Брокл. Я не помню, как мы путешествовали, не помню снег. Странно, правда? Просто вместо одной комнаты появилась другая, и ещё этот большой человек, который приходил, разговаривал, обнимал меня. — Он слегка улыбнулся. — Никто так не вёл себя со мной. Это было немножко странно, но мне нравилось. Он учил меня говорить, бегать и не бояться выходить из комнаты. Когда она приходила ко мне во сне и начинала мучить, он будил меня. Трасирсхолл не был для меня тюрьмой, Джесса. Он стал моей свободой.
Он замолчал и посмотрел на зеркало:
— А теперь мы должны его покинуть.
— А ты уверен, что он умер? — неожиданно спросил Торкил.
— Да.
— Может, это не она сделала, — тихо сказала Джесса.
Брокл покачал головой:
— Тут виден её знак. Она дождалась своего часа; она была готова. Вы же читали послание — ярл чего-то ожидал. Теперь она пришлёт сюда своих воинов. Может, они уже в пути. У нас есть два, самое большее, три дня. — Он посмотрел на Кари. — Он умер сегодня?
Кари кивнул. Все замолчали.
— Куда же мы пойдём? — спросила Джесса, думая о покрытых снегом холмах и болотах.
— О, у меня ещё остались друзья, — сказал Брокл, выглядывая в окно. — Мы с вами не одиноки.
— Друзья, которые привозят вам еду? — спросил Торкил.
Великан усмехнулся:
— Я знал, что вы меня об этом спросите. Небось зудело, словно комары накусали?
— А кто твои друзья?
— Погоди, увидишь.
Джесса покусывала кончики волос. Как всё это неожиданно.
— Но куда бы мы ни пошли, она везде нас увидит.
— Но и я могу увидеть её везде. — Кари с ногами забрался на стул. — Да, она будет нас преследовать, как волк, коварный и быстрый, но и я буду её видеть. Ведь она и я — это одно и то же. — Он бросил быстрый взгляд на Брокла. — К тому же выбора у нас всё равно нет, так ведь?
— Никакого, — проворчал Брокл.
Глава двенадцатая
Головня головне передать готова пламя от пламени…
Весь день они провели, готовясь к долгому пути.
Из кладовок достали все припасы; два зайца, найденные Броклом в силках, были зажарены и разрезаны на части. О воде можно было. не беспокоиться. По словам Брокла, повсюду ещё лежал снег, а в реках было полно талой воды. Джесса притащила из источника два ведра горячей воды и всласть помылась. Она знала, что помыться вновь ей придётся не скоро.
Понаблюдав некоторое время за сборами, Кари вышел во двор; вороны, хлопая крыльями и подпрыгивая, последовали за ним. За воронами потянулся и Торкил. Джесса закрыла за ними дверь. Сев за стол рядом с Броклом, чувствуя, как по телу разливается приятное тепло, она сказала:
— Ты ведь нас обманывал, правда? Нарочно обманывал.
— Я вас не обманывал. Гудрун выдумала все эти небылицы. С неё и спрашивайте.
Помолчав, Джесса сказала:
— Трудно поверить, что всё это выдумала она… Кари такой…
— Обыкновенный? — лукаво подсказал Брокл.
— Ну уж нет. Только не это.
Брокл рассмеялся:
— Точно. Он её копия, Джесса, копия. Говорят, что когда повивальная бабка его увидела, то завизжала от ужаса — ведь перед ней был ещё один Снежный странник, ещё один колдун. А Гудрун? Я часто думаю, какие мысли могли у неё возникнуть, когда она увидела, что у неё появился соперник, способный поспорить с ней могуществом. Поэтому она упрятала его подальше и стала рассказывать о нём всякие ужасы.
— А почему она его не убила? Дети часто умирают. Никто бы не удивился.
Брокл ответил не сразу. Потом сказал:
— Я и сам об этом думаю, Джесса. Думаю вот уже много лет. Он ей зачем-то нужен. А зачем, мне думать не хочется.
Потом, когда Джесса укладывала тёплую одежду, к ней подошёл Торкил, тихо затворив за собой дверь.
— Брокл говорит, чтобы мы брали с собой как можно меньше, — сказала она. — Нам ведь придётся всё тащить на себе.
Торкил что-то пробормотал и присел на скамью. Джесса повернулась к нему:
— Что случилось?
Торкил рассмеялся:
— Ничего! Мы ведь уезжаем отсюда, представляешь? Я просто счастлив.
— Правда? — сказала Джесса, затягивая на мешке узел. — Мне тоже не хотелось сюда ехать — мне кажется, я боялась этого ещё больше, чем ты, — но именно в этом замке я почувствовала себя какой-то странно счастливой. А теперь, когда мы знаем, что Кари не…
— Вот именно! — От волнения у Торкила перехватило дыхание. — Кари! Мы думали, что он какое-то страшилище, а он оказался ещё хуже. Он — это Гудрун, Джесса. Каждый раз, когда он на меня смотрит, меня бросает в дрожь.
— Нет, он не Гудрун, — сказала Джесса. — Он просто на неё похож. Но это ещё не значит, что они одно и то же.
Оба задумались.
Потом Джесса весело потрепала его по волосам:
— Ты должен быть воином, Торкил, воином. Кстати, зачем ты носишь подарок этой дамы?
Торкил пожал плечами и потрогал браслет:
— Потому что он не снимается.
Джесса с удивлением посмотрела на Торкила:
— Он же держался на руке совсем свободно, я видела!
— Немного свободней, да. Может, сжался от холода. В общем, не снимается, ну и пусть. По крайней мере, никто не украдёт.
Джесса потянула змейку за голову. Да, Торкил прав. Браслет крепко охватывал его руку.
— Наверное, змейка проглотила кончик своего хвоста, — засмеялся Торкил.
В его голосе слышались какие-то странные, незнакомые нотки; но когда она взглянула ему в лицо, он опять рассмеялся и встал, откинув назад длинные каштановые волосы.
— Не бойся, Джесса, я не стану набирать много вещей. Может, я и люблю всё красивое, да только слишком ленив, чтобы тащить это в дальний путь!
И в холодной комнате зазвенел их смех.
В тот вечер, собравшись у очага, они разрабатывали план действий.
— Мы пойдём на юг, — сказал Брокл. — В конце концов, это единственный путь из этого всеми забытого места. К северу нет ничего, кроме ледяных гор и морей да туманов. За ними лежит Гуннингагап, чёрная дыра. Там могут жить только колдуны.