Стелла.
Этот снег, этот ноябрь — и Стелла.
И никого, кто бы крикнул: «Метр девяносто, опусти голову!»
И никого, кто бы по-дружески рявкнул: «Ваше преподобие, где вы пропадаете?»
Никого, кто вообще сказал бы хоть что-то. Никого, кто в счет.
Целых две недели без Стеллы Мараун.
ГЛАВА 6
— Я иду на ту сторону, — Адриан и сам не знал, почему объявил об этом матери так громко — ведь между ними царил режим радиомолчания.
С тех пор как две недели назад он с силой захлопнул дверь, ведущую на террасу, и пропустил визит к врачу, они говорили друг другу только то, о чем нельзя было молчать. Когда на выходные приехал отец и начал обычным тоном рассказывать о своих студентах и о пребывании в маленькой съемной квартирке, в которой он жил в течение рабочей недели, его слова показались Адриану такими громкими, словно грузовик высыпал целый кузов щебня прямо в тишину этих ужасных недель.
Недель, в течение которых не было произнесено почти ни одного слова.
Однако сейчас Адриан вновь пробормотал:
— Я иду на ту сторону.
И без надобности добавил:
— Я иду к Стелле, — на что его мать лишь устало кивнула.
Но теперь он точно знал, почему он сказал «на ту сторону» и почему добавил «я иду к Стелле».
Теперь его разочарованная мать стала свидетельницей, слышавшей собственными ушами его заявление, теперь она заметит, если он не пойдет в соседний дом. Кроме того, он и сам услышал свои слова — с этого момента он не может повернуть назад; в любом случае он должен пойти к Стелле, и в любом случае он сделает это — немедленно, как можно скорее, пока ему на ум не пришла одна из миллиона причин посчитать эту идею сумасбродной.
Адриан сунул ноги в башмаки, в которых ходил по террасе, и уже хотел открыть дверь, но внезапно почувствовал, что не может сдвинуться с места: какая-то тяжесть мешала ему. И эта тяжесть была у него в груди и в животе — тонны камней накалялись там.
И в стеклянной двери Адриан увидел отражение матери, которая смотрела на него почти с любовью, — но даже от ее взгляда камни не растворились. Тогда он забрал их с собой и наконец открыл дверь, отодвинув отражение матери. Пылая внутри и едва волоча ноги, Адриан пошел по террасе, по этому скрипучему ноябрьскому снегу, чтобы вскоре снова снять башмаки на кухне семьи Мараун.
Но там никого не оказалось. Стоящий на столе чайник выбрасывал неприятно пахнущие клубы пара, что могло означать только одно: миссис была дома. Никто другой не пил эту травяную бурду, и даже Стелла, которая искренне любила свою бабушку, потешалась над ее чайными смесями и была уверена, что иногда миссис добавляет к травам немного ванильного табака.
На пути к Стелле Адриан, проходя мимо комнаты миссис Элдерли, услышал какие-то непонятные звуки и не сразу понял: там внутри кто-то тяжело дышал. Может быть, бабушке Стеллы стало плохо — вдруг она упала и сейчас лежит на полу, с трудом переводя дыхание, или что-нибудь сломала себе?
— Миссис Элдерли? — спросил Адриан через закрытую дверь.
— Метр девяносто, входи, — тяжело дыша, отозвалась та.
Адриан открыл дверь и обнаружил миссис в блестящем лиловом гимнастическом костюме, ее суставы были неестественно вывернуты. Казалось, она сидела на корточках, но при этом опиралась не на ступни, а на руки; ее тело было приподнято и висело в воздухе. Все это выглядело довольно артистично.
— Йога? — спросил Адриан, и миссис, не меняя позы, прохрипела:
— Ты и это знаешь!
Адриан мог бы ответить, что он действительно знал о ее привычке заниматься йогой, хотя, по правде говоря, никогда не видел, что именно она делала. Но вместо этого он просто сказал:
— Ну, тогда я пошел, мне надо уладить еще кое-что, пока.
Внезапно миссис опустилась на ноги и как-то странно и очень серьезно посмотрела на Адриана.
— Метр девяносто, — сказала она, — послушай-ка меня. На занятиях йогой мы поступаем следующим образом. Если ты не можешь продолжать упражнение, у тебя все болит и совсем нет сил, тогда надо сделать три вдоха и три выдоха — именно три, это важно. И только после этого ты признаешь себя побежденным. Если вообще признаешь.
— Зачем ты мне это говоришь?
— Если вообще признаешь себя побежденным, Метр девяносто. Запомнил?
После этих слов миссис перешла к новому упражнению, приняв следующую, не менее сложную позу. Адриан, пробормотав на прощание что-то нечленораздельное, вышел из комнаты и направился к Стелле с тяжелым сердцем. И хотя оно и без того билось, очень громко, тем не менее Адриан взял на себя труд и постучал в дверь.