Отец всегда был спокойным и умиротворенным, как домик в горах. Во время семейных праздников он первым отправлялся спать: по его словам, он лучше засыпал, если издали доносились голоса. Еще он любил чрезмерно блестевшие спортивные брюки для бега трусцой, а также пятничные вечера: приехав домой, он открывал почтовый ящик, и оттуда в его натруженные руки высыпались тысячи писем. Между родителями Адриана существовала негласная договоренность, и никогда в жизни отец не признался бы, что видел свою жену насквозь и давно знал, что она всю неделю вытаскивала письма, чтобы по пятницам снова забить ими до отказа почтовый ящик. И Адриан давно понял, какой его отец на самом деле.
Легкий на подъем. Тяжелый на весах.
Совсем не тот человек, на которого можно было бы положиться во время светопреставления.
Через день после того, как миссис покинула комнату Адриана, он наконец понял, где сможет спрятаться. Точнее — как. Поскольку для него нигде не нашлось подходящего места, ни одного.
И тогда он решил спрятаться в пути.
В постоянном движении.
Хотя бы в самые опасные часы — после уроков.
Каждый вечер он неустанно бродил по улицам городка, поднимался на заснеженные холмы или брел вдоль проселочной дороги — только бы не останавливаться, ни в коем случае. Иначе станешь заметным, привлечешь внимание — нет, шагать дальше и дальше по снегу, по чужим следам и нехоженым тропам, прислушиваясь к хрусту и треску льда под ногами.
Только часы, которые Адриан проводил под падающим снегом, были для него более-менее сносными — они позволяли ему забыть неприятные замечания учителей.
Адриан, зайдешь после урока?
Твоя успеваемость, твое участие в работе класса, твое лицо.
Скажи, если я могу тебе чем-то помочь.
Все это можно было бы перевести не иначе как:
Адриан, послушай, почему ты больше не такой надоедливый, как раньше?
И всякий раз после этих фраз, по вечерам после уроков, Адриан пробивался сквозь снег, сквозь беспорядочно падавшие снежинки, сквозь вечерний воздух, который пах дымом и прежней жизнью и в то же время ничем. Два или три раза он даже прошел мимо Дома Трех Мертвецов и не остановился — лишь бросил быстрый взгляд на освещенные окна второго этажа, за которыми скрывалась тайна.
Как-то в одном из окон он увидел ее — Тамар: она нагнулась, потом выпрямилась, заметила его на улице и тотчас задернула шторы. В этот момент она выглядела явно испуганной, и Адриан испытал нечто похожее на наслаждение. С гордо поднятой головой он, временно не сломленный, удалился от Дома Трех Мертвецов, снова растворившись в снежной круговерти, спрятавшись в движении.
А иногда он думал о Снежной королеве, думал о Герде, которая, как и он, пробивалась сквозь снег, но ни от кого не убегала. Он хорошо помнил, что тогда читала им вслух миссис: «А мороз был такой сильный, что она могла видеть свое собственное дыхание», — нет, Герда ни от кого не убегала, вовсе нет, она не пряталась, могла подолгу стоять перед зеркалом и не бояться быть высмеянной собственным долговязым изображением. Просто она отправилась в путь, потому что хотела вернуть кого-то, кто покинул ее.
К счастью, Адриану не нужно было думать ни о чем подобном — все равно он не мог вернуть Стеллу, когда бежал по скрипучему снегу. Ему не нужно было напоминать ей о клятве или о самом себе.
Метр девяносто плюс четыре.
Иногда Адриан уходил достаточно далеко и тогда резко останавливался, потому что слышал за собой чьи-то шаги и чувствовал это.
Чувствовал всего лишь мгновение, но очень явно.
Как.
Как сильно ее.
Как сильно ее не хватало здесь.
Потом он всегда быстро шел дальше, сквозь ужасный и приятный холод, по лыжне и по нетронутому снегу, на котором все, абсолютно все было видно. Время от времени Адриан зажмуривал глаза, будто таким образом можно было забыть рождественские праздники последних лет, рисунки для Стеллы и ее подарки, которые всегда были огромными.
Этого больше не будет, ничего больше не будет — совершенно ясно. И может быть, Адриан прятался вовсе не от Стеллы, миссис или своей матери, а прежде всего от неумолимо приближающегося Рождества, которое было тем ближе, чем чаще транслировали по радиоприемнику на кухне песню «I`am Driving Ноте for Christmas»[4].