И одновременно — будто что-то продолжалось.
И потом, через три или четыре дня после того, как волхвы занесли младенцу Иисусу свои дары, наступил этот вечер. Вечер, когда Адриан почувствовал: снова научиться двигаться должен не только его карандаш, но и он сам.
Самое время.
Его мать была на работе, а отец, у которого осталась еще неделя отпуска, бродил по какому-то супермаркету — это могло продолжаться часами: он просто не мог решить, что же ему выбрать.
Особенно если дело касалось мяса и сладостей.
Адриан встал и попробовал сделать несколько шагов: он все еще нетвердо стоял на ногах, но сразу понял, что пошел на поправку, что снова сможет самостоятельно шагать по жизни — сразу, как только будет хорошо пахнуть.
Он долго стоял под душем: ему нравилось, когда вода с шумом падала ему на голову и он мог скрыться от всего мира за этой жидкой решеткой. Но ему не нужно было больше прятаться — нет, он больше не боялся и собирался предстать перед этим миром сразу после того, как оденется. Некоторое время он все принюхивался к рукавам чистой рубашки и снова привыкал к ходьбе — в теплой куртке, в сапогах и даже с шарфом на шее. Когда он вышел из дома, то сразу все понял.
На улице еще была зима.
Но она изменилась.
Она выглядела одряхлевшей, с темными пятнами на твердом сером снегу, утоптанном в некоторых местах. И в первый раз за несколько месяцев Адриану понравился этот снег — такой же изувеченный, как и он сам.
Этот воздух — он был прохладным, а не ледяным! Грудь Адриана вздымалась, он был свободен, он дышал и мог ходить, без устали шагать все дальше и дальше. Целый час он бродил по городку, неуязвимый и преисполненный мужества. Он пока не решался смотреть в глаза прохожим — с этим придется подождать, — зато он смело подставлял лицо слабому ветерку и с хрустом скользил сквозь время.
Но после долгой прогулки по улицам, когда он был почти дома, его неожиданно потянуло в опасном направлении. Что-то заставило его пойти в сторону Дома Трех Мертвецов — и это наверняка не был лечебный чай Тамар, который она приносила в последний раз несколько дней назад, очень довольная его мнимым действием. Адриан подступал все ближе и ближе к ненавистному дому, который совсем не изменился; теперь его краска цвета мыльных помоев хорошо сочеталась с вышедшим из моды снегом.
Только одно было иначе: входная дверь оказалась открытой и перед ней собралась небольшая толпа.
Несколько женщин громко и весело разговаривали, перебивая друг друга. Вероятно, они тоже были из Грузии, так как Адриан не понял ни слова. Двое пожилых мужчин в серых круглых шапочках сидели на скамье перед домом. Завидев Адриана, они вскочили, подошли к женщинам, вставили несколько слов в их возбужденный разговор и после этого все один за другим потянулись в Дом Трех Мертвецов. И когда на улице осталась только одна женщина, тогда-то все и произошло. С сильным акцентом она обратилась к Адриану:
— Ты зайдешь в дом? Я думаю, они сейчас начнут.
— Э-э-э, вот как?
Адриан не смог выдавить из себя ничего больше, но ему показалось, что женщина осталась довольна кратким ответом, она протянула руку, словно хотела ввести его в дом как маленького ребенка. Однако самое невероятное заключалось в том, что, хотя Адриан и не взял незнакомку за руку, он послушно поплелся за ней. Он понятия не имел, почему так поступил, без лишних раздумий он просто вошел в дом. И только очутившись в переполненной прихожей, где никому не было до него дела, он почувствовал страх.
Адриан опустил плечи и заметил, что все было как прежде: его снова покинули силы, он так и не выздоровел до конца, он боялся — вероятно, больше всего самого себя.
Никем не замеченный, он простоял некоторое время в прихожей, а потом где-то вдалеке услышал голос Тамар — и вдруг его потянуло к лестнице, ведущей на второй этаж. Поскольку все еще никто не смотрел в его сторону, он начал медленно — ступенька за ступенькой — подниматься; его бешено колотившееся сердце было готово выскочить из груди, но он продолжал идти вверх — туда, где скрывалась тайна. Ступеньки были устланы некрасивой ковровой дорожкой и ужасно скрипели, но никто из стоящих внизу не обращал на него внимания, ему даже показалось, будто все они шептали: «Продолжай, парень, смелее! Чего ты ждешь?»