И когда Адриан оказался наверху, он увидел только двери, слева и справа; пол в коридоре был устлан такой же старомодной ковровой дорожкой, красно-коричневой с непонятным узором.
Теперь он находился там, куда хотел попасть еще два месяца назад, тайна (так это называла Стелла) была всего лишь в нескольких жалких метрах от него. Собственно говоря, Адриан понятия не имел, почему вдруг снова заинтересовался тем, что скрывали их новые соседи, — все недели постельного режима ему было глубоко наплевать на это, будь там истлевший труп или какой-нибудь самодельный монстр.
Только одна дверь в коридоре была приоткрыта, и из узкой щели пробивался луч света. Адриан осторожно направился к ней, закрыл глаза, сделал глубокий вдох и выдох и заглянул в нее через щель: ничего. Только красноватый свет, только темнота. Он еще раз глубоко вдохнул, открыл дверь, вошел в комнату, и тогда…
Тогда он увидел это.
От большого торшера исходил красный свет, несколько маленьких лампочек горели желтым, кроме того, на своеобразном алтаре стояли три или четыре свечи. На стене над столиком со свечами висели иконы — такие же, как деревянные дощечки на кухне, только больше; еще здесь было два серебряных рельефа с изображением голов, должно быть каких-нибудь святых. Рядом с ними Адриан обнаружил картину в золотой раме: две огромные горы, маленькие дома, башни. Адриан посмотрел в сторону окна, на котором были задернуты шторы: на маленькой прикроватной тумбочке он увидел перья зеленого лука и миску с серой кашей, на комоде — лекарство и старый цифровой проигрыватель, а рядом ветхий деревянный шкаф синего цвета. Он заметил отблески мерцающего света на обоях с беспорядочным узором и кровать — больничную койку с постельным бельем в яркую клетку.
И прямо на этой койке лежало самое ужасное, что Адриан до сих пор видел в своей жизни: настоящий труп с бледным лицом, седыми волосами и густыми усами, неподвижный, застывший, с закрытыми глазами. И вскоре Адриан увидел нечто еще более страшное — то, что он никогда, никогда, никогда не сможет забыть.
Труп.
Открыл глаза.
ГЛАВА 19
Закричать, они должны были закричать — труп и Адриан. Широко раскрытыми глазами они должны были уставиться друг на друга, а потом одновременно заорать как безумные, которые катаются на русских горках на ярмарке. Но они не закричали, не издали ни звука, а только смотрели друг на друга: черные глаза человека-мертвеца влажно блестели, а по его исхудавшему лицу разбежались сотни морщинок. Здесь лежал испуганный ребенок, который замаскировался под мертвого старика, он был так же шокирован, как и сам Адриан. И оба молчали и молчали, и до Адриана доносились возбужденные голоса снизу и шум проезжавших машин с улицы, и так продолжалось бесконечно долго, пока время снова не продолжило свой бег.
Оно напомнило о себе громким продолжительным стоном, вырвавшимся из открытого рта морщинистого человека-мертвеца, от этого звука по спине Адриана побежали мурашки. Несколько секунд он стоял неподвижно, а потом бросился вон, к двери, выходившей в коридор, а затем, спотыкаясь, вниз по лестнице — прямо в руки Тамар и ее мужа Вахтанга.
На Адриана нахлынуло столько чувств, что он аде знал, какое из них сильнее: продолжительный шок и бешено бьющееся сердце, или панический страх, или же уверенность в том, что еще никогда в жизни ему не было так стыдно. Казалось, отец Дато вот-вот набросится на него с бранью, но Тамар энергично и грозно напустилась на мужа на своем секретном языке и заставила его подняться по лестнице. Потом она посмотрела на Адриана сердито сверкавшими глазами — и он ненавидел, ненавидел, ненавидел самого себя, ясно осознавая, что его участь пока не решена.
Но все оказалось еще хуже, чем он предполагал: Тамар энергично втолкнула его в кухню, заставила сесть на один из свободных стульев, и он наконец понял, как примерно выглядит ад.
Ад был похож на кухню, заставленную стульями. В этом аду на стенах висели иконы святых с укоризненными взглядами, в этом аду сидел Дато и медленно поглаживал спину Стеллы — вверх и вниз, вверх и вниз; он словно точил нож для него, Адриана Тайса. А ведь тот уже и так пару раз побывал в аду — но, силы небесные, только не в этом! Он не мог сказать, сколько именно людей находилось за кухонным столом, их было слишком много, и даже миссис оказалась здесь, но сейчас она явно была не в состоянии посмотреть ему в глаза.
Тамар села за стол и поставила перед Адрианом чашку — точнее, с грохотом швырнула ее, не обращая внимания на расплескавшийся чай. Адриан отодвинул ее от себя — он и сам не знал почему; возможно, потому, что ему было страшно. Но Тамар не знала жалости и снова подвинула к нему чашку. Держась за ее ручку и нависнув над столом словно мостик, она сказала с еще более сильным акцентом, чем раньше: