— Я не знаю, как ты собираешься объяснить мне это.
Адриан опустил глаза, уставившись на руку Тамар, но ничего не мог сказать в ответ: ему было стыдно.
— Ты познакомился с моим отцом Валико. Мы планируем организовать здесь для него встречу Нового года.
Новый год уже давно прошел, подумал Адриан, но не проронил ни слова; на нем по-прежнему была теплая куртка и шарф, и он начал потеть.
— Новый год уже прошел, подумаешь ты, — сказала Тамар. — Да, это верно. И в то же время не совсем так. Мы, православные, празднуем его две недели спустя. Старый Новый год. Возможно, мой отец отмечает его последний раз в жизни.
В этот момент пожилые женщины, сидящие по обе стороны от Тамар, начали гладить ее по голове и утешать на своем секретном языке, и Адриан подумал: сейчас! Именно сейчас он просто встанет и исчезнет, и он встал — и его силой заставили сесть, две молодые женщины, справа и слева от него, сделали это приветливо, но настойчиво.
— В середине девяностых мы были вынуждены уехать, — тихо продолжала Тамар. — И у нас имелась тысяча причин бежать из Грузии. Там постоянно происходили всякие волнения. Но представь себе, что мы бежали из-за нескольких сумасшедших.
Адриан не знал, куда деть свои руки, и взял чашку с чаем, над которой Тамар уже была не властна. Он сделал глоток, потом еще один — и с горячей засахаренной глоткой осмотрелся на кухне: Стелла — взгляд в пол, миссис Эл-дерли — взгляд в окно. И Адриан понял, что ему отсюда не выбраться.
— Мы жили в поселке Местиа. Мои родители, мои братья и я с Вахтангом — все по соседству. Это была бедная жизнь. Но хорошая. А потом один из моих братьев убил одного молодого человека. Не намеренно, но так получилось. Семья погибшего поклялась отомстить. Кровная месть.
Адриан бросил взгляд на миссис Элдерли, которая по-прежнему игнорировала его, хотя уже не смотрела в окно.
— И тогда мы все бежали, сначала в Тбилиси, а потом еще дальше. Но мои родители не могли сделать это. Покинуть Грузию. Они были слишком сильно привязаны к своей стране. Даже если и не жили больше в Сва-нетии. Тогда сестра моей матери приютила их у себя, в центре Тбилиси. Все это время они жили там.
Адриан не мог уйти, он мог сделать только одно — не слушать Тамар. Со скучающим видом он отвернулся в сторону, к каким-то людям, которых никогда раньше не видел. Но уже через несколько секунд его план провалился, так как Тамар сказала строгим голосом:
— Слушай меня, пожалуйста, большой юноша!
У него на глаза навернулись слезы, но он не позволил им выйти наружу — тем более перед Стеллой и перед этим Дато, который был виноват во всем; и он посмотрел на Тамар соленым взглядом, а она продолжила свой грустный рассказ:
— Мой отец заболел еще в Тбилиси. С ним дважды случился удар, и после второго удара он оказался парализован, и моя мать ухаживала за ним. Но потом она умерла, и тогда заботу о нем взяла на себя моя тетя. Вместе со своими дочерьми. Тогда впервые за долгое время мы побывали в Грузии. На похоронах моей матери. В последний вечер отец сказал, что не хочет оставаться у свояченицы.
К нему только что вернулась речь. И вот он выдал такое.
Тамар горько рассмеялась.
— Моя старая тетя — настоящий дракон. Вот так! О Сванетии она и слышать не хотела. Но мы не могли сразу забрать отца с собой. Ему бы не разрешили остаться в Германии. Ведь в Грузии был человек, который мог за ним ухаживать. А потом ему помогли освоить Скайп. Сын одной из моих двоюродных сестер каждый вечер приходил к нему в комнату с ноутбуком, и тогда мы разговаривали с отцом. Точнее, с его изображением на экране. Но раз за разом он говорил все хуже и хуже, быстро уставал, и иногда из-за артрита у него перекашивалось лицо. С каждым днем он выглядел все печальнее. Но о моей тете-драконе он ничего больше не сказал.
Адриан сделал еще один глоток чая, который теперь был чуть теплым, и снова заметил, что еще не до конца выздоровел; он подумал о старике, там, наверху, о странной комнате, о шоке, который испытал, когда морщинистый отец Тамар открыл глаза. Адриан видел его всего лишь несколько секунд, но эта картина останется в его памяти навсегда.
Тамар сказала:
— В какой-то момент мы осознали: отца надо забирать!
Ее глаза решительно сверкнули, и она сжала одну руку в кулак:
— Прошла целая вечность, прежде чем нам удалось получить для него гостевую визу. Она дается на три месяца — смешно. Вахтанг слетал в Грузию и забрал моего отца, вместе с инвалидной коляской и всем остальным. Ведь тот почти не мог ходить. И вот теперь он здесь, уже три месяца.