Лесс открыл микрофон.
— О'кей, Эдди, теперь объясни, что, черт возьми, стряслось?
Эдди Райнбек возглавлял рекламный отдел студии.
Последние два месяца он занимался исключительно Анжелой Стерлинг и их большим фильмом «Пока она не завопит», рекламу которого он делал лично. И ради этого Эдди недавно затеял нечто такое, что могло стать делом первостепенной важности. Благодаря умелой лести ему удалось убедить сенатора штата и контр-адмирала не просто разрешить, но и настоять на том, чтобы офицеры и матросы недавно прошедшего комиссию боевого корабля «Калифорния» «выбрали» леди, которая примет участие в крещении их корабля. Выбор предстояло провести общим голосованием между доктором Розой Харкнесс, женщиной-американкой, недавно получившей Нобелевскую премию; миссис Ханной Боув, потерявшей троих сыновей во Вьетнаме и удостоенной «Золотой звезды матери года», и великолепной Анжелой Стерлинг.
Возглавлявшие студию (включая папашу Хэррисона) были полны тревоги за возможный исход («Зачем рисковать? Кому это нужно?»), но Эдди был непреклонен, и Лесс принял его сторону.
— Дополнительный престиж нам не повредит, — повторял он, — достойное событие для публикации в «Лайфе» с фотографией на обложке.
— Так ли? — возражал папаша, — а вдруг она проиграет?
— Итоги голосования у Эдди в кармане, он знает, что делает.
— А если Эдди ошибается?
Лесс улыбался снисходительно.
— Эдди не ошибается, па, во всяком случае не тогда, когда на карту поставлена его голова.
Но все же он испытывал определенное беспокойство в ожидании результатов голосования — и большое облегчение, когда было объявлено, что победила Анжела со значительным перевесом, набрав голосов больше, чем две другие кандидатки вместе взятые.
Естественно, это стало общеизвестным предметом гордости Эдди, и он задирал нос перед Лессом — подобно тому, что испытывал Лесс по отношению к папаше и Нью-Йоркской конторе. Поэтому все вокруг похлопывали друг друга по плечу в радостном ожидании великого дня — который, наконец, наступил, и на большом пирсе номер девяносто семь в Сан-Франциско шесть тысяч матросов и офицеров «Калифорнии» застыли по стойке смирно при полном параде и регалиях, а на самом пирсе собрался высший свет — включая трех адмиралов, мэра Сан-Франциско, губернатора штата и министра флота. Вокруг них расположилась, как в засаде, целая армия газетчиков и фотографов, а в отдалении стояли установки с телекамерами.
Чтобы сорвать весь банк с этого мероприятия, Лесс на целый день остановил съемки «Пока она не завопит» — нет необходимости говорить, в какую кругленькую сумму обошлось это студии. Так что трудно описать негодование Лесса, узнавшего, что мисс Стерлинг, легендарный объект всех этих приготовлений, фактически провалила шоу.
Прождавшим больше часа участникам и гостям празднества не оставалось ничего другого, как выбрать кого-нибудь взамен. Попытка заменить известную красавицу местной провинциальной красоткой выглядела бы пошлостью. Поэтому вместо Анжелы подыскали очень хорошенькую маленькую девочку лет семи с розовой ленточкой в волосах. Поступок достаточно мудрый.
Такая замена могла бы показаться вполне удовлетворительной, хоть и далекой от идеала, но девочка, то ли по неопытности, то ли от страха, не только промахнулась, бросая шампанское с ленточкой, но что гораздо хуже, ее по инерции потащило вперед, она потеряла равновесие, упала с пирса в воду и едва не утонула. От начала до конца крещение и спуск на воду потерпели фиаско — самое крупное, по словам некоторых, за всю историю флота.
— Я убью ее, — кричал Лесс в трубку, — Бог мне свидетель, я убью ее! — Лесс заплакал. — Это несправедливо, Эдди, — говорил он, — это просто несправедливо… и даже больше, это… оскорбительно, — он бросил взгляд на портрет, — …особенно для моего отца. После всего, что он сделал для нее. Клянусь Богом, Эдди, если бы мы не снимали картину уже восемь недель и она не торчала в каждом проклятом кадре, я бы вышвырнул эту гадину! Мне плевать, сколько она стоит! К черту ее! Клянусь Богом!
Он сделал паузу, промокая глаза салфеткой и медленно качая головой, подобно старику в невыразимом горе, слушая Эдди.
— Да. Эдди, я знаю, знаю, — тихо сказал он. — Она взяла нас за жабры. Тварь.
8
Дом 11777 на Сансет-Бульвар, огромное отштукатуренное здание цвета лаванды и античного золота, окруженное двенадцатифутовой стеной с шипами и настоящим рвом, — был домом Анжелы Стерлинг — секс-божества серебристого экрана и цветного кино, ее последние три появления на публике собрало народу больше, чем когда бы то ни было. Она побила все рекорды.