Борис с любопытством изучал его.
— Почему бы и нет? Она ведь настоящая актриса.
— Да, я знаю, я знаю, — сказал Сид, ерзая на сиденьи, вытирая лоб рукой, — это я и имел в виду.
Борис мгновение продолжал смотреть на него, затем улыбнулся.
— Искусство, мой мальчик, — легко сказал он и опять выглянул из окна, — она сделает все во имя искусства — своей самой идеальной возлюбленной.
Сид почувствовал огромное облегчение от тона Бориса и начал приводить себя в порядок.
— Да, верно. Но послушай, какая она? Я никогда с ней не встречался, ты знаешь.
Борис пожал плечами.
— Она безупречная леди.
— Да? — Кое-как сдерживаемая похотливость Сида поперла наружу в виде кривой полуулыбки и блудливого взгляда. — Полагаю, вы, то есть ты и она, м-м, достаточно близки, а?
Борис продолжал смотреть в окно.
— Ближе некуда.
Сид кивнул со знанием дела.
— Да, ну, я это, конечно, знал, — Сид продолжал эту тему со странной деликатностью и сдержанностью, — но ты, должно быть, … должно быть, м-м, занимался этим с ней изредка.
Борис посмотрел на него, покачал головой и вздохнул.
— Она голубая, Сид, и ты знаешь это.
— Она голубая, она голубая, — раздраженно взорвался Сид. — У нее ведь есть… не так ли?! Я имею в виду там, внизу, между ног, ведь там есть… верно?!
Борис остался невозмутим.
— Сидней… она не пускает туда мужчин.
— Итак, она не пускает туда мужчин. Если вы так близки, то она просто должна позволять тебе… черт ее знает, возможно, ей бы это даже понравилось.
— Кто захочет спать… с лесбиянкой? — спросил Борис и откинулся на спинку, закрывая глаза.
На минуту воцарилось молчание, затем Сид выпалил:
— Я! Я мечтаю! С красивой лесбиянкой! Ты можешь вообразить, как красивая лесбиянка кончает? Это, должно быть, фантастично! Но больше всего на свете я хотел бы трахнуть ее! Арабеллу! Ты когда-нибудь смотрел на ее задницу? Эту грудь? Ее потрясающие ноги? Это лицо? Ты не сможешь уверить меня, что она не нуждается в том, чтобы ее трахнули! Клянусь Богом, Б., и это не ерунда, у меня были фантазии, эротические сны, я рукоблудствовал миллион раз, все из-за этой девки последние двадцать лет! Еще с «Синей птицы счастья», с ее первой картины в семнадцать лет! — Он замолчал, покачал головой и печально продолжил. — Даже после того… после того, как я узнал, что она лесбиянка, я продолжал хотеть ее, может быть, даже больше, чем прежде. Я все думал: «Если бы я только смог войти в нее, это бы все изменило»! — Он всплеснул руками с беспомощным отчаянием. — Ну, вот, теперь ты знаешь, Господи, должно быть, у меня и правда что-то не в порядке с головой, а?
Борис тихо рассмеялся, потянулся и похлопал его по руке.
— Нет, нет, Сид, ты просто хороший, полноценный… американский малый. Хочешь трахнуть каждую лесбиянку и спасти ее. Очень похвально, я бы сказал — своего рода Армия Спасения в одном лице.
Сид не удержался и захихикал над этим образом, потом они оба посмотрели вверх, откуда послышался звук приближающегося реактивного самолета.
— Ну вот и ле… я имею в виду, легка на помине, — сказал Б., а Сид поспешно начал расправлять свой шарф.
— Послушай, Б., — взмолился он, — обещай мне, что не скажешь ей ничего об этом… я имею в виду, о мастурбации и всем таком. О'кей?
— О'кей, — сказал Борис, открывая дверь.
— Я все еще сохранил надежду, ты знаешь, — сказал Сид, лишь наполовину в шутку.
— Я знаю, — сказал Борис и рассмеялся. — Желаю удачи.
7
Для Арабеллы, как вскоре выяснилось, Лихтенштейн был местом воспоминаний молодости — сюда много лет тому назад она часто приезжала летом навестить свою кузину, Дениз, во время каникул в Парижском лицее. И здесь же она впервые пережила любовную историю.
— Это было самое замечательное место, — говорила она Борису, расхаживая по комнате, доставая вещи из чемодана, лежавшего раскрытым на кровати, и вешая их во встроенный шкаф — делая это плавными, хорошо продуманными движениями, проворно, но без спешки и лишних движений, с кошачьей грацией, — прекрасное место, — продолжала она, — куда мы всегда отправлялись на… пикник. — Она улыбнулась Борису, не будучи уверенной в этом слове. — Пикник, да? — У нее был легкий акцент, в общем-то восхитительный, а голос — мелодичным — и хотя она говорила по-английски почти в совершенстве, но заботливость, с которой она выбирала каждое слово, придавала ее речи чарующе неуверенный оттенок, обманчиво кокетливый.
Борис лежал на спине на кушетке, сцепив руки за головой и наблюдая за ней.