— Но суть именно в этом, — произнесла она почти раздраженно, — они хотят переспать не со мной, а с Анжелой Стерлинг.
— Но разве ты не отождествляешь себя с ней?
— Нет, — твердо сказала она, — не с такой Анжелой Стерлинг. Определенно не с такой.
Легкий налет скромности в ее ответе заставил Бориса улыбнуться, напомнив о любопытном инциденте, произошедшем несколько лет назад — в период, когда Анжела наслаждалась первым расцветом своей звездности, так же как и первой болью сердца. Случай этот произошел воскресным полднем на коктейле в большом, из коричневого камня, пляжном доме Лесса Хэррисона, где присутствовал и Борис, и Анжела. Анжела, фактически, жила с Лессом около полугода и официально выступала в роли хозяйки, но ее как раз только что тактично проинформировали, что ее мистер Замечательный решил не разводиться с женой, а напротив, вернуться к ней («должен попытаться опять наладить отношения с Элен — мы обязаны это сделать ради детей»), что в любом случае было брехней, однако представлялось Лессу более солидным поводом, чем просто сказать ей, чтобы она убиралась. Как бы то ни было, это известие заставило Анжелу погрузиться в настоящую пучину жалости к себе, наполненную слезами и спиртными напитками, так что, в конце концов, она отключилась на кровати в одной из комнат для гостей после попытки дозвониться своей матери в Амарилло.
В тот же воскресный полдень пытался позвонить своей матери и некий молодой человек, которого Борис привел с собой на вечеринку — Гровер Морс из Мэкона, Джорджия. Гровер был привлекательным высоченным парнем семнадцати лет, работающий вторым ассистентом в картине, которую Борис только что закончил — часть ее натурных съемок осуществлялась на далеком Юге.
Обязанности второго ассистента те же, что и у рассыльного, — принести кофе режиссеру, стулья для визитеров, постучать в дверь комнаты для переодевания актеров, когда камера готова к съемкам, и, конечно, несметное число прочих поручений. Качества, присущие идеальному «второму», как его называли, были следующими: первое, способность предвидеть требования или нужды членов кампании; и, второе, заботиться о них, не дожидаясь, когда об этом попросят, и делать это быстро и жизнерадостно, хотя и не столь жизнерадостно, чтобы показаться навязчивым. Нет нужды говорить, что идеальный второй гораздо реже попадается, чем хороший режиссер или актер. Поэтому, когда Гровер Морс проявил исключительный талант в этой наиболее требовательной и невознаграждаемой деятельности, Борис предложил ему вернуться на побережье вместе с кампанией и заверил его, что ему обеспечено прибыльное будущее в индустрии фильмов. Гровер не нуждался в уговорах, чего нельзя было сказать о его слепо любящей матери. Из-за того, что он был ее единственным ребенком и никогда до семнадцати лет не выезжал за пределы родного штата, она была по понятным причинам полна тревог за его отъезд в Голливуд, печально известную своими грехопадениями столицу мира. Борис, конечно, по возможности дал ей бесчисленное количество заверений, в частности в том, что ее сын позвонит ей, как только приедет. Так случилось, что прибыли они в воскресный полдень, и так как Борис назначил встречу с Лессом Хэррисоном, они отправились из аэропорта прямо в его мансарду Малибу, где, по случаю, была в самом разгаре вечеринка. Борис немедленно напомнил Гроверу, чтобы тот позвонил матери.
— Воспользуйся телефоном вон там, — сказал Лесс, указав произвольно на дверь одной из запертых спален по соседству.
Молодой парень послушно вошел, закрыл за собой дверь, сел на одну из сдвоенных кроватей и начал крутить диск телефона. Он оказался в большой комнате, наполовину погруженной в темноту из-за задернутых гардин, и только когда телефонистка сказала, что через пять-десять минут она ему перезвонит, он внезапно обнаружил, что в комнате не один. На соседней кровати на спине лежала женщина, почти неразличимая, за исключением тусклого отблеска белокурых волос и поднятой руки, покоящейся тыльной стороной на ее бровях.
Он очень тихо опустил трубку, но при этом звуке Анжела пошевелилась и бросила на него быстрый взгляд из-под руки.
— Я тебя не знаю, — сказала она невнятным пьяным голосом.
— Нет, мэм.
— Тогда какого черта ты здесь делаешь?
— Извините, мэм, я не видел вас, когда вошел — я хотел только воспользоваться телефоном.
— Воспользоваться, а?
— Да, мэм…