— Нет, нет, Хаджу не нравится, Хаджу нравится белый мужчина.
— Сильный белый мужчина, да?
— Нет, нет, слабый белый мужчина… как женщина, но мужчина, да?
— Хм-м, — Борис был неподдельно обеспокоен. — Боже, Тони, я думаю, что у нас та еще проблема.
Но Тони щелкнул пальцами, его лицо внезапно осветилось радостью.
— Я нашел! Хо-хо, Б. бэби, можешь теперь называть меня мистер долбаный сводник! Ты готов к этому?
— Положись на меня в этом, — терпеливо сказал Борис.
— Тогда держись… Ники Санчес!
8
Когда продюсер Сид Крейссман в полдень появился на съемочной площадке, он был ошеломлен целой серией непонятных событий. Первое из них произошло в тот момент, когда в поисках Бориса он остановился у трейлера, иногда используемого в качестве офиса. Открыв дверь, он обнаружил в нем Тони Сандерса, лежащим на кушетке, в то время как его член целовала и ласкала незнакомая девушка в черных трусиках и лифчике. Сид быстро захлопнул дверь и двинулся дальше к площадке, оглядываясь на трейлер, пока чуть не споткнулся о другую парочку, совокупляющуюся таким же образом — на этот раз девушка в черных трусиках и лифчике довольно откровенно делала минет гигантскому Ахмеду. Обойдя их кругом и бормоча что-то бессвязное, он случайно посмотрел в дальний конец площадки, где в тени самой камеры смог явственно увидеть своего художественного директора, стоявшего на четвереньках и жадно сосавшего орган еще одного черного великана, огромного Хаджа.
— Что, во имя Бога, здесь происходит?! — зарычал он на Фреди I.
Произойди эти инциденты на съемочной площадке — то есть перед камерой, это было бы понятно, но то, что они происходили за ее пределами, в три часа пополудни — это было необъяснимо. Оргия! Вакханалия! И для Сида это могло означать лишь одно — полное крушение организационной дисциплины, столь жизненно необходимой для эффективной работы.
— Где, черт возьми, ваш режиссер?! — заорал он. — Боже, я никогда не видел столько сосущих ртов одновременно.
Фреди I объяснил ему проблему и ее решение.
— О, да? — сказал Сид с подозрением. — А как насчет Тони Сандерса? Я знаю, у него не бывает проблем с эрекцией. Кроме того, он даже не участвует в картине!
— Да, — сказал Фреди, — ну, я думаю, что он и мистер Адриан решили, что поскольку она уже была здесь и ей заплатили, то нет смысла тратить деньги зря.
— Тратить! Ах, жопа! Это не должно быть записано за счет картины! И где же, черт возьми, Борис, тоже где-нибудь получает свою порцию?
— Нет, сэр, он пошел в сортир.
— Сколько эпизодов вы отсняли после ланча?
— Ну, м-м. мы по-прежнему бьемся над первым из-за этого неожиданного развития событий…
— Ты что, утверждаешь, что вы не сняли ни одного эпизода после ланча? — Сид гневно нахмурился и посмотрел на свои наручные часы. — Боже мой, предполагается, что вы снимаете фильм! И предполагается также, что лично ты отвечаешь за то, чтобы здесь все вертелось!
— Да, сэр, ну, мы все были готовы, но вдруг это неожиданное развитие событий…
— «Неожиданное развитие событий»! Ты называешь назначение гомика на роль… кого, черт возьми, он играет… ты называешь это «неожиданным развитием событий»?! — Он бросил взгляд туда, где Ники и Хадж по-прежнему пребывали в пылких объятиях, затем отвернулся с выражением острой неприязни. — Это отвратительно! Ники Санчес! Если бы я не видел это своими собственными глазами, я бы этому никогда не поверил.
Фреди I пожал плечами.
— Ну, я полагаю, кто-нибудь должен был это сделать.
— Должен был это сделать! Боже, ему это нравится! Только посмотри на него, черт возьми!
— Я имею в виду, что, возможно, нам повезло, что ему нравится, потому что перед этим у нас были настоящие проблемы.
— «Настоящие проблемы»! — взорвался Сид, с силой стуча по своим часам, а затем по груди первого ассистента, — 3–15, а вы еще не сделали и первого кадра! У тебя проблемы начались только сейчас, раздолбай!
Лишь появление Бориса сбавило пыл разыгравшейся сцены.
— Остынь, Сид, это не его вина.
— Хорошо, хорошо, пожалуйста, теперь мы можем начать первую съемку?
— Надо еще подождать несколько минут.
— Подождать? Чего?
— Хаджа, — он кивнул в нужном направлении, — того великана с Ники.
— Ты имеешь в виду, что ничего не получается?
— О, да, получалось великолепно, даже немного слишком великолепно, я полагаю.