– Видите ли… Незадолго перед свадьбой мой жених подыскивал участок за городом… Место, где построить усадьбу… Некоторые предложения поступили и отсюда, из Слободы. На эту прогулку мы отправились вместе, но возвращалась я уже одна… Вам непонятно?
– Нет! – честно признался Василий.
– Я и сама не могу объяснить свое тогдашнее состояние, хотя и очень часто об этом думала с тех пор. – вздохнула Елизавета. – Я шла по лестнице. Обычной, как мне казалось. И вдруг мой жених обнаружил, что мы идем по могильным плитам. Я стала разбирать эпитафии и на первой же плите обнаружила свое имя. Сначала я испытала небывалый ужас. Мой жених пытался успокоить меня и даже шутить. Но я ничего не могла с собой поделать. Я попросила разрешения побыть одной. Он не отпускал меня. И тогда мы поссорились. В первый раз я решилась поступить по собственной воле, а не исполняя чужие приказы. Оказалось, у моего жениха довольно вспыльчивый характер и тяжелая рука…
Елизавета вздохнула и коснулась ладонью своей щеки. Василий слушал, вытаращив глаза и, похоже, еще не до конца усвоил суть услышанного. А девушка продолжала, и голос ее креп с каждой фразой:
– Не могу сказать, что перемена во мне произошла в одну минуту. Но главное было в том, что мою душу пронзило острое чувство неправильности и несправедливости происходящего.
Какому-то большому человеку помешало старинное кладбище. Одни стыдливо промолчали, другие подобострастно поддержали. И вот могилы сровняли с землей. Потом кто-то практичный додумался уложить надгробия в грязь, чтобы не пачкать ноги. И выстроилась целая лестница. Весь город вытирает ноги о память предков, и все по молчаливому уговору стараются этого не замечать!
Попробуйте объяснить себе ход мыслей тех, кто взрывал и ровнял бульдозерами кладбище, на котором были похоронены герои той войны? Что двигало людьми, когда они закладывали взрывчатку под могильные плиты своих прадедов? Кто вел их? Кто объяснил им, за что они должны поднять руку на святыню? Как можно отречься от предка, ступившего на Бородинское поле осенью 1812-го или зимой 1941-го? На что надеялись люди, строя новое Отечество на обломках старого?
Стоя на плите со своим именем, я вдруг почувствовала, что я сама лишь только кажусь себе живой. На самом деле, я мертва душою, потому что равнодушна. Похоронена в своем блаженном неведении…
Василий напряженно замер. В голове тоже кружился вихрь вопросов, но он, на беду, выбрал самый дурацкий:
– И тогда вы умерли по-настоящему?!
Елизавета ответила ему долгим испытующим взглядом. Наконец, она улыбнулась почти ласково и пояснила:
– Да, моя жизнь окончилась в тот день… Моя старая жизнь. Сначала я решила выяснить, кто была эта девушка – Елисавета Петровна Шейнина. Мне показалось, что мы можем состоять в родстве… Я отправилась в городской архив. С этого момента моя жизнь началась заново. Она обрела смысл и содержание. Я посвятила ее восстановлению тех страниц истории, которые были так пренебрежительно вырваны, стерты, затоптаны нами – блаженными в своем неведении.
Мои родители пришли в ужас от такого решения. Они продолжали настаивать на замужестве, ставили ультиматумы… И тогда мне пришлось искать квартиру.
В это время в здании краеведческого музея, где помещался городской архив, началась реконструкция. Ее затеял наш меценат, Вениамин Брыков. Кажется, вы знакомы?
– Да… – смущенно согласился Василий. – Кажется, знакомы.
– К сожалению, реконструкция окончилась тем, что наиболее ценные экспонаты перекочевали в особняк мецената, а здание музея переоборудовали в отель. То, что осталось от музея и архива, Вениамин Сергеевич милостиво разрешил хранить в подвале своей новой гостиницы. Мне он позволил остаться там же. С этого дня подвал стал и моим местом работы, и моей квартирой. Впрочем, скоро меня выселят и оттуда… У мецената есть планы по строительству сауны для постояльцев отеля… И, боюсь, возразить ему, кроме меня, в Славине некому…
– Так это был всего лишь подвал, а не могила? Подвал музея, куда вы вписаны «на птичьих правах»? – обрадовано прокричал Василий. – Но тогда получается что я… Я…
– Вы были первым за последние полгода, кто вошел ко мне в архив не потому, что ошибся дверью… – улыбнулась Елизавета. – Правда, вы были… в некоторой ажитации…
– Я бы сказал, в мертвецкой… – честно признался Василий. – Простите еще раз!
– Извинения излишни, – пожала плечами Елизавета. – Ведь я тогда не выставила вас за дверь…
– Почему? – искренне удивился Раздайбедин.
– Потому что вы искали информацию о том, что меня саму интересовало более всего. – Елизавета снова улыбнулась. – Честно говоря, я не могла поверить своим ушам, когда вы заговорили о давно забытых героях войны с Наполеоном. Не смотря на то, что ваше поведение трудно было назвать образцовым, я, все-таки согласилась вам помочь.