Кто бы сомневался, что ко мне приставят наших людей? Вот только куда девалось ее покровительственное хмыканье и поцелуи воздуха у моей щеки.
– Госпожа! – она встает и кланяется, как кланялись только Коннору. – Все подготовлено. Как вы и хотели.
Госпожа, – ептиль, млять! Тебе это не поможет, сука, ты просто еще не знаешь. Когда я получу всю память назад, я вырежу твое сердце и брошу его в огонь. И ты, сука, будешь улыбаться пока я режу, иначе тебя признают отступницей и медленно зажарят живьем.
Во имя спасения твоей Искры, твоей Души.
Да славится, мать ее, Саламандра!
А ведь идет двадцать первый век. И мы должны бы, как-то там задействовать свои мозги.
Как бы то ни было, Марисса кланяется мне, и я резким жестом протягиваю руку. На пальцах два черных камня. Мое собственное кольцо – на среднем пальце и то, что принадлежит Коннору на большом.
Марисса почтительно целует мне кольца.
– Вы нашли очень ценного человека, – роняю я. – Я обязательно это вспомню, когда возвратится Дэйвен.
И она едва не на колени передо мной падает. Хотя я пока что не целая Ланда, а лишь одна из взаимозаменяемых Каролин. Так звали первую жену Коннора.
Он – чертовски сентиментальный ублюдок.
На сегодня у меня сразу три клиента. Столик, Сапожник и Мистер Пробка.
Кочевники, – как их, смеясь, называют девки. Ходят от одной Госпожи, к другой, в надежде, что новая женщина сумеет вдохнуть новую энергию в старые фантазии.
Мозг рассеянно составляет план. Столик придет в четыре. Сапожник – в шесть. Это прекрасно. Но вот Мистер Пробка работает допоздна и записался на полночь. Это – нехорошо.
Я терпеть не могу сидеть в общей комнате, но о том, чтобы разъезжать туда-сюда на такси, не идет и речи. Давно пора было получить права и купить машину, благо машины здесь – дешевле велосипедов. Но как-то все некогда и к тому же, лень…
Было лень.
Странно, но я никак не могу привыкнуть, что все закончено. Не нужно больше копить, экономить… Я пока что не ходила к врачу, но знаю, что это. Карты мне рассказали… Кто мог подумать, что я влюблюсь?
И да, я совсем забыла, что время Каролины ушло. После клиента я иду в кабинет Мариссы и выгоняю ее за дверь. Жаль только, что Дэйвини не может заказать выпить.
Алкоголь разрушает защитные блоки.
***
Столик – легкий.
Он получил свою кличку за то, что обожает стоять на четвереньках, с прикрепленной к спине столешницей из толстого прозрачного плексигласа. С ним самим и делать-то ничего не надо. Одни читают, другие раскладывают пасьянс, третьи курят и просто ходят по комнате…
Лишь один раз, наш Столик расчувствовался и попросил, чтобы девушка разделать и приняла ванну. К несчастью, он так при этом возбудился, что перепачкал не предназначенный для подобных забав ковер. Циничная Марисса молча включила в счет расходы на чистку ковролина. С тех пор Столик довольствуется привычными удовольствиями.
Насколько я знаю, он простой рабочий на фабрике, с кредитами, детьми и ипотекой. Денег на удовольствия у него в обрез. Это факт вызывает у меня смешанные чувства. Жалость, раздражение и какую-то клокочущую ярость.
Хочется взять кнут и выбить из него все дерьмо. Чтобы он перестал смотреть на меня большими печальными глазами побитого бассет-хаунда. В начале «карьеры» меня так много мужчин развело на жалость, что стоит кому-то лишь попытаться, я вспоминаю всех тех «бедолаг», которые плакались мне на то, что не могу купить еще один дриньк, а я наверняка сижу с ними лишь из-за денег… И тут же, не стесняясь, покупали шампанское другой девушке.
Мужчины – врут.
Я дорого заплатила за этот урок.
Однако, мне нужно большее, чем просто деньги.
Когда охающий Столик, перевернутый на спину, тяжело и часто дышит, глядя на полный спермы презерватив, я отстегиваю ремни.
– Вы самая потрясающая женщина, госпожа Каролина!..
– Другого раза не будет, – говорю я в ответ на немой вопрос.
С Сапожником все еще лучше.
Стоя на коленях у кресла, он лижет мне сапоги. Есть что-то больное и вместе с тем, чувственное, наблюдать за тем, как он медленно, почти плотоядно, обхватывает губами каблук. Наверное, так мужчина чувствует себя при минете… Я требую, чтобы Сапожник смотрел мне в глаза. Он с восторгом утраивает старания.
Я знаю, что он понимает: мне это тоже нравится. И мы играем в эту игру вдвоем, импровизируя и от души наслаждаясь.
Правилами это запрещено, но время летит и можно забыть про правила. По правилам я долго не продержусь.
Сапожник – крупный политик. Не клоун из телевизора, серый кардинал. Даже в рабской позе, он продолжает внушать уважение. Это хорошо.
Дэйвини, или нет, но женщина всегда остается женщиной. Я должна хоть что-то испытывать к мужчине, с которым трахаюсь. Склонившись, я целую его взасос. Крепко-крепко, как вантуз – сток раковины. И его страсть наполняет меня до самого дна души.