Она стояла перед окном в своих элегантных апартаментах, как назвала это горничная, отводя рукой светлые шелковые занавеси и любуясь потрясающей россыпью кварталов, сверкающих домов, башен, похожих на стеклянные коробки, которые вырисовывались на фоне горизонта, а сзади, на пересечении склонов, виднелся зеленый квадрат — это, как сказала горничная, был Маунт-Ройял-парк. Все было так похоже на глянцевую открытку, и Дженни с трудом верила, что это реальность.
— Впечатляет, правда? — вдруг послышался рядом с ней голос Мораг. — Подожди, что ты скажешь, когда увидишь магазины. Ты словно окажешься в Париже. Плюс голливудский шик.
Дженни опустила занавески на прежнее место и повернулась к своей гостье.
— Как ты вошла, Мораг? — спросила она.
— Ты оставила дверь незапертой. Так не стоит поступать даже в такой гостинице, Дженни. Но потом я подумала, что ты ведь вряд ли вообще останавливалась в гостиницах прежде.
— Твой дядя уже приехал? — спросила Дженни, и Мораг кивнула:
— Он увез маму к себе домой, а я присоединюсь к ним только завтра вечером. Брюс хочет, чтобы я присутствовала на вечеринке сегодня вечером. «Золотой кот», не так ли? Одно из этих французских местечек, где-то около улицы Сент-Катрин. Так странно, что Лэрри Кэмерон играет там.
— Я не понимаю, почему бы ему и не играть там, — ответила Дженни. — Он всегда хотел быть гитаристом, если уж на то пошло.
— Теперь, когда он получил то, что хотел, может, он уже больше этого не хочет, — засмеялась Мораг. — Это было бы очень похоже на Лэрри. Интересно, он все еще сходит по тебе с ума, Дженни? Он, в самом деле увлекся тобой, когда ты впервые приехала в Харбор. Может быть, он все еще любит тебя.
— Может быть, любит, а может, и нет.
— Думаю, ты была бы рада, если бы он все еще любил тебя. Ведь ты бы хотела снова сойтись с Лэрри, не так ли?
— Это зависит от Лэрри. Возможно, его увлечение, как ты это называешь, превратилось в пыль, как только он уехал из Харбора.
Ее удивляло, что Мораг пытается выяснить ситуацию. Брюс ни за что не сказал бы ей, зачем Дженни приехала в Монреаль, но у Мораг срабатывало шестое чувство во всем, что касалось Брюса, поэтому она вполне могла предположить, что это не просто поездка с целью осмотра достопримечательностей, как было объявлено.
— А теперь извини меня, — сказала Дженни, — я хочу переодеться.
— Разумеется, милочка. Я уже ухожу. Брюс хочет встретиться с нами в коктейльном холле на третьем этаже в половине девятого.
— Да, спасибо. Я знаю.
Дженни надела зеленое шифоновое платье Морской принцессы, убрав пышную верхнюю юбку. Это было единственное подходящее для вечера платье; посмотрев на себя в зеркало, висящее на стене рядом с туалетным столиком, Дженни решила, что выглядит неплохо. Необычный цвет платья подчеркивал яркость ее рыже-золотых волос и оттенял бледно-золотистую кожу. На ней не было сверкающих драгоценностей, но к наряду принцессы прилагалось несколько нитей искусственного жемчуга, которые, впрочем, выглядели как настоящие. Одну из этих нитей Дженни обернула вокруг шеи и закрепила на левом плече большой старинной брошью, принадлежащей еще ее матери.
Идя по коридору к лифту, Дженни встретила Наоми Кэмерон, которая как раз выходила из своей комнаты. Наоми была очаровательна в кремовом шелке грубой выделки, с бирюзой в ушах, на шее и на запястьях. Она улыбнулась Дженни в своей обычной насмешливой манере.
— Ты выглядишь очень хорошенькой и взбудораженной, Дженни, — заметила она. — Большой город заставляет свое сердце биться учащенно?
— Признаться, я никогда прежде не бывала в таких городах, как Монреаль, — ответила Дженни. — И никогда не останавливалась в таких больших отелях, как этот. Я очень надеюсь, что мой французский меня не подведет.
— Люди в провинции Квебек по-английски тоже хорошо говорят, Дженни, хотя большинство из них предпочитают старый язык. Ведь они канадцы, в конце концов.
Дженни была рада, что ей не пришлось одной заходить в холл для коктейлей, с его темно-фиолетовыми диванами и креслами, рассеянным светом затемненных ламп и нежным треньканьем рояля на заднем плане.
— Это словно Париж или Нью-Йорк, — счастливо промурлыкала Наоми.
Дженни не услышала ее. Лэрри сидел в нескольких шагах от нее, серьезно беседуя с Мораг. Он не сразу увидел их, поэтому у Дженни было время, чтобы изучить его подвижное, красивое лицо. Он выглядел бледнее, чем когда она видела его в последний раз, но все его прежнее обаяние было при нем: оно светилось в его карих глазах, которые могли смотреть на вас с таким неподдельным восхищением, что это невольно льстило; в его худых руках, в каждом его мельчайшем жесте — во всем, что Дженни так и не смогла забыть.