— Чего я сказал‑то такого? — испугался Димка — Чего?
— Ладно — решил я прекратить шум и гам — Тихо, я сказал! Стало быть, так. Я тут еще полежу видимо несколько дней, но это не повод пинать балду. Новый выпуск «Вестника» должен выйти в свет как положено, поэтому собирайтесь и валите в Москву. Вик, напишешь заметку от главреда, ну, и дальше по ситуации. Шелестова, на тебе новости и все прочее. Вику не дергай лишний раз.
— Не поняла? — Вика встрепенулась — Вообще‑то я тут собираюсь остаться, между прочим.
— На предмет? — даже опешил я — А кто будет работу редакции координировать?
— Ленка — показала Вика на крайне удивленную этими словами Шелестову — У нее получится.
— А чем я хуже? — обиделся Стройников — Я тоже могу.
— Что? — одновременно повернулась к нему Шелестова и Вика — Что ты можешь?
— Не могу — немедленно перестроился Геннадий — Ничего не могу.
— Всем — тихо — скомандовал я — Вика, мне тут лежать всего три дня, я не смертельно больной, так что валите в столицу нашей Родины. Хоть высплюсь в тишине. Лен, тогда Вике во всем помогай, хорошо?
Вика хотя и проявила чудеса дипломатии, но последнюю фразу не одобрила. Внешне это было незаметно, но я‑то ее знаю.
— Будет сделано — козырнула Шелестова — А что до материалов — давайте я вам на почту все скину. У меня внизу, в машине, нетбук лежит, я пулей метнусь, принесу. Только чур фотки из папки «Хо — хо» не смотреть, ладно?
— А сеть? — усмехнулся я — Это не Москва, тут «вайфая» нет. Да и врач вряд ли одобрит. Не суть, на самом деле, я так думаю, что через пару дней меня в столицу оттранспортируют, тогда продолжим этот разговор. Но нетбук ты неси. Как там папка называется?
— Добить тебя что ли? — задумчиво произнесла Вика — Труда немного, и в суде потом оправдают — мол, аффект, общая слабость покойного…
— Эй — эй — мне ее взгляд не понравился — Не забывай о расходах на транспортировку тела, а они будут немалые. Вот вернусь домой на следующей неделе…
— Все верно — послышался голос Азова — Так и будет, угадал. Во вторник отправишься домой, с малой скоростью, поутру. Так, детишки, посещение закончено, все из палаты вон. Да и вообще — зима, дни короткие, так что — по машинам и в путь. Шелестова, никаких ему нетбуков, пусть отсыпается. Вика, ты задержись, внизу меня подожди. Со мной поедешь, нам все равно по пути.
— Илья Павлович, может я все‑таки останусь? — скривила жалобную рожицу Вика, здраво рассудив, что мой приказ — это здорово, но Азов — высшая инстанция, с которой я даже спорить не буду.
— А ну — брысь! — захлопал в ладоши Азов — Давай — давай — давай!
Моя гвардия с уважением и даже страхом глянула на внешне добродушного Азова, и их как ветром сдуло, только «пока» мне и успели сказать. Петрович даже недоеденный апельсин на тумбочке оставил, что для него было несвойственно. Не в смысле — свинячить, а в смысле — еду оставлять. Нам с ним как‑то довелось побывать в одном хозяйстве на уборке корнеплодов, всякое в жизни случается. Так вот еда там была такая, что я в первый же день, задыхаясь от комбижировой вони, сказал окружающим:
— Ек — макарек, в армии лучше кормили!
А ниже этой планки, как вы понимаете, опуститься трудно. Ну, сейчас там говорят, харч как в ресторане, чуть ли не «шведский стол». В мое время все было прозаичней — пшенка, метко названная «шрапнелью» или «клейстером», суп из субпродуктов, жилы и мышцы под названием «гуляш» в компании с жидким пюре и компот с песком. Не сахарным, а тем, что на дне мешков с сухофруктами остается. Вот такое незамысловатое меню.
К чему я — при всей своей неизбалованности я тот суп есть не смог. Я — но не Петрович, который все смолотил.
А тут апельсин оставил. Это, знаете ли, симптоматично.
Еще под подушкой я обнаружил пару пачек сигарет и зажигалку — уж не знаю, кто из моих такую заботу обо мне проявил, но непременно выясню. Золотой ведь человек.
Тут, собственно Азов и сказал -
— Нельзя же так.
Ну, и далее по тексту.
— Нет худа без добра — прихватил Азов с тумбочки недоеденный апельсин и отправил дольку в рот — Хоть передохнешь маленько в тишине, правильно ты все сказал. Если только Валяев сюда не доберется, ему Костик небось ужасов порассказал. Я нашего умника в тот же вечер обратно отправил.
— Это да — я затянулся сигаретой, а после помахал рукой, разгоняя дым — Блин, как‑то не подумал — не заругают меня за курение?
— Тебя? — Азов хохотнул — Я столько этому лекарю отвалил, что ты теперь можешь тут не то, что курить, а оргии с гетерами устраивать. Хотя от бабушек с швабрами это тебя не спасет конечно, это неконтролируемая стихия, тут только руками закрыться и сказать: «Я в домике».
— Откройте форточку — попросил я его, с трудом встав и затушив сигарету в апельсиновой корке. Я представил себе хрестоматийную тетю Глашу, махающую тряпкой и порядком струхнул — Пусть проветрится.
— Архиверное решение — одобрил Азов, выполнил мою просьбу и вдохнул ворвавшийся в палату морозный воздух — Нет, после московского смога тут дышится просто отменно. Причем от столицы‑то отъехали всего — ничего. И — тишина.
— Я дитя мегополиса — ложиться обратно я не стал, так и остался сидеть — Мне там уютнее. Да, вы меня в Москве обратно в больничку определите или…?
— Или — Азов усмехнулся — У нас врачи в здании есть, да и не так все катастрофично, поверь. Тебе же не почку вырезали или сердце шунтировали, здесь штатная, по сути, вещь. Главное тяжести не поднимай и с Викой не шали несколько недель, ну, в активном режиме. И все будет нормально, поверь мне.
— Вот и хорошо — обрадовался я — Не люблю я больницы.
— Да кто их любит? — удивился Азов — Запах этот, карболка вперемешку со столовой, будят ни свет, ни заря, градусник под мышку суют. Понятное дело, что болеть дома лучше. Да и мне спокойнее будет, если ты под приглядом.
— А тут я без него? — немного иронично поинтересовался я.
— Да прямо — фыркнул Азов — Оставлю я тебя одного. Кстати — с этого и начнем.
Он подошел к двери, открыл ее, повертел головой, высунув ее наружу и вернулся ко мне.
— Значит так — негромко произнес он — Смотри. В здании будет двое моих ребят — один на посту, один у палаты. Но это — не все. Если вдруг выйдет такой поворот событий, что они прозевают опасность, то здесь, в больнице есть еще один человек, который тебе поможет. Да ты его знаешь, это Олег. Помнишь, который тебе помог тогда, в том году еще? Вот его сегодня привезут сюда, благо выдумывать хворь не надо, там своя в наличии. Он, правда, на поправку вовсю уже пошел, но все равно еше в больнице лежал, так что тут все чисто, не подкопаешься. Так что в самом пиковом случае можешь на него рассчитывать. Лежит он на этом же этаже, в девятой палате, это в конце коридора, вон там.
И Азов помахал рукой, показывая мне направление.
А мне стало совестно — совсем я про этого человека забыл. Нехорошо, он ведь тогда прикрыл нас с Викой.
— Понял — кивнул я — А так просто мне его навестить будет нельзя, правильно понимаю?
— Да, формально вы незнакомы — подтвердил Азов — Да не переживай, даже если тут не пообщаешься, на что я очень рассчитываю, то в «Радеоне» наговоритесь вдоволь, я его в штат взял. Толковый парень.
— Это да — порадовался за Олега я.
— Еще — Азов засунул руку в карман пиджака и достал из него небольшой пистолет — Вот, держи. Надежная машинка, не чета нынешним. «Браунинг 380», практически коллекционная вещь, его еще в том веке с выпуска сняли, так что вернешь потом. Держи еще обойму запасную. Как пользоваться — показать?
Я принял у него достаточно увесистый, несмотря на небольшие размеры, пистолет и выщелкнул из рукояти обойму.
— «Семь шестьдесят пять» — сообщил я Азову, глянув на патрон — Ну, это нормально. И предохранитель двусторонний. Уважаю бельгийцев.
Я вбил обойму обратно, загнал патрон в ствол и сунул пистолет под подушку. На самом деле оружие я не любил и стать его владельцем никогда не стремился, но в свете последних событий лучше быть с ним, чем без него.