Никого из нас обсуждаемый вопрос не волновал, но Генри явно раздражало, что Томми встал на мою сторону. Он, видимо, разделял распространенное среди наименее умных представителей его класса заблуждение, будто по любому вопросу, от портвейна до эвтаназии, существует некое «здравое» мнение, и достаточно только его озвучить, чтобы победа осталась за тобой. Так как обычно они общаются только с теми, кто разделяет их взгляды, с победой особых трудностей не возникает. Томми Уэйнрайт, отказавшись играть по его правилам, рисковал: неповоротливый ум Генри Камнора мог прийти к заключению, что с тех пор, как Томми занялся политикой, его уже нельзя назвать джентльменом в полном смысле этого слова, – классическая реакция на любую оригинальную мысль.
Прибыв в аэропорт и пройдя регистрацию, мы попали в небольшой зал ожидания, где нас приветствовали остальные девять участников вечеринки. Среди них были лорд Питер Бротон, сводный и младший брат лорда Акфилда, и муж Кэролайн Эрик Чейз, с которым мы едва обменялись приветствиями на обеде в честь помолвки. Чейз был чужеродным элементом в клане Бротонов, он был воплощенный яппи. Этакий лощеный и агрессивный «администратор», чьи разговоры изобиловали избитыми фразами капиталистического толка и упоминаниями его членства в «Бруксе». Самой яркой его чертой было почти патологическое хамство, которое делало его одновременно и менее жалким, и более неприятным, но каким-то странным образом более привлекательным для женщин. Вообразить себе не могу, почему у представительниц противоположного пола (и резко в отличие от нашего собственного) он имел несомненный успех. Наверное, его можно было назвать красивым, этакий гладкий, откормленный красавчик, а довольство собственной внешностью, как и, очевидно, блестящим браком, он демонстрировал постоянной сменой слишком приталенных костюмов из шерсти и твида. Позже я узнал, что его отец работал управляющим на Британской железной дороге. Они с Кэролайн были очень странной парой, их политические и философские взгляды расходились диаметрально. А разгадка была проста: женившись на ней, он отдавал дань своим правым взглядам, она же вышла за него в угоду своим левым взглядам. Но сами они этого не замечали, потому что, оставаясь наедине, почти не разговаривали. Вот так и случается, что, прожив вместе десять или даже двадцать лет, муж и жена вдруг обнаруживают, что по-разному смотрят на самые основные жизненные принципы.
Чарльз, со стаканом шампанского, подошел к нам, приветливо улыбаясь. Ради Эдит, а может быть, и ради меня самого он твердо намеревался не дать мне почувствовать себя лишним в компании, все члены которой (за исключением Чейза) играли вместе в детской, и он боялся, что они могут повести себя грубо с актером, о котором никогда не слышали. Его забота тронула меня до глубины души, но ему не стоило так волноваться. Я не родился актером. Я не только учился с Камнором в одной школе, с одним из этой компании я дружил в детском саду, с другим общался в год, когда вышел в свет, а в третьем узнал своего знакомого по Кембриджу. А еще я знал, что лорд Питер был одно время помолвлен с кузиной моей свояченицы, так что мне нечего было опасаться. Вот такой тесный мирок все еще существует в стране с шестидесятимиллионным населением уже сто лет спустя после прихода социалистов к власти.
Чтобы еще больше подчеркнуть мое особое положение, когда мы сели в небольшой самолет, специально заказанный по этому случаю, Чарльз выбрал место рядом со мной. Несколько развязный стюард принес нам еще шампанского и жестковатые блины, в которые было завернуто буквально несколько икринок. Мы устроились поудобнее.
– Все это очень мило.
– Я рад, что вы поехали.
– Я тоже.
– Именно вы нас познакомили.
Я рассмеялся:
– Еще рано судить, заслужил я хулу или благодарность.
Чарльз был не в настроении шутить.
– Благодарность. Я думаю, благодарность. – Он помолчал. – Знаете, Эдит считает вас очень умным человеком.
– Как мило с ее стороны.
Он опустил глаза, рассматривая свой бокал:
– Конечно, она такая умница. Вы не могли этого не заметить.
Не могу сказать, чтобы я вообще об этом задумывался. Эдит определенно была далеко не Гертруда Стайн. Интеллектуал в ее представлении – это тот, кто читал последние афоризмы Джона Мортимера. Но все-таки мне бывало с ней довольно весело, а по моему опыту, люди с чувством юмора редко оказываются глупцами.
– Мне всегда приятно ее видеть, а это, наверное, то же самое.
Он улыбнулся, но улыбка получилась кривоватая.
– Ну, будем надеяться, что ей всегда будет приятно видеть меня.