— Осторожно, не сделайте ему больно.
— Он в порядке и не имеет ничего против.
— Он такой плотный, тяжелый. Вот попробовала бы ты его поднять, тогда бы поняла… Пожалуй, хорошо встал. Теперь дело за ковриком.
Они покрыли существо ковриком, который расправили так, чтобы он равномерно свисал со всех сторон почти до самого пола.
— Повредить ему это не должно, — рассудил дедушка. — Но, разумеется, мы будем за ним приглядывать.
— Вы с Пег, думаю, справитесь с такой задачей, да, дед? А мы с Джеймсом тогда могли бы пойти на разведку. Тут ведь могут бродить еще подобные ему существа. Для этого я телескоп и прихватил.
— По-моему, разглядеть что-нибудь в телескоп просто невозможно, — заявила Пег не без пренебрежения. — Мне лично никогда не удавалось.
— Ну, у меня, значит, лучше получается, — сказал Робин. — И потом, это единственное, чем мы располагаем. Бинокль уехал с родителями. Идешь, Джеймс?
— Иду, а вот телескоп можно было бы и оставить.
— Ладно, мальчики, — заговорил дедушка тоном доброго старшего друга, — отправляйтесь, но недалеко и не задерживайтесь. На наших руках остается бедный Шалтай-Болтай… Лучше — через двери, чтобы нам не пришлось заново затыкать щели на окнах. И еще одно, друзья, будете искать космические существа — поглядывайте и за земными. Кто знает, вдруг поблизости уже прогуливается миссис Тара-Торка с двустволкой.
— Есть! — отрапортовал Джеймс.
— Смело вперед! — подыграл Робин.
Через несколько минут после их ухода Пег, которая было призадумалась, вдруг заявила:
— Нет, только не Шалтай-Болтай. К нему не идет.
— Что-что? Ах, ты о нашем приятеле, что сидит под ковриком? Я не предполагал давать ему имя, назвал его так просто, условно.
— Но имя у него должно быть.
— Разумеется, с именем удобнее.
— И кроме того, вежливее и более доброжелательно, — продолжила Пег. — И если мы дадим ему имя, он, может, станет на него откликаться.
— А вот за это я не поручусь; потому что не представляю, как мы сумеем сообщить ему его имя. Но имя все же ты придумай.
— Хорошо.
Но хорошо вышло не сразу. Ей пришлось потрудиться почти целую минуту. Затем, улыбаясь деду, Пег сообщила:
— Сноггл.
— Снаггл? — поразился дедушка.
— Нет, не Снаггл, он не настолько уютный.
— Я бы сказал, совсем не уютный.
— Вот я и предлагаю Сноггл, Оггл, а не Аггл.
— Ясно. Есть еще какие-нибудь серьезные соображения?
— Да, он похож на Сноггла.
— Ага. Ну, если столь весомый аргумент и можно опровергнуть, то я-не знаю, как.
Сноггл стоял покрытым по-прежнему. Пег подошла и, не приподнимая коврика, напряженно прислушалась.
— Ты думаешь, с ним все в порядке? Что-то я не слышу, как он дышит, дедушка.
— А я и не слыхал, чтобы он дышал.
Дедушка погрозил ей пальцем.
— Ты, я смотрю, начинаешь думать, что он — яйцеобразная собака? Учти, он не имеет ничего общего с известными тебе животными. Он — нечто совершенно иное.
Пег вернулась на свой стул.
— Ты на него взглянешь, дедушка, да? Ну пожалуйста!
— Хорошо, но еще минутку-другую пусть подождет.
Поудивлявшись немного про себя, Пег сказала:
— Так, но если Сноггл — нечто совершенно иное, откуда он взялся и как сюда попал?
— К сожалению, не имею ни малейшего понятия, моя дорогая.
— Но ты же не веришь в космический корабль?
— Не хочу верить. Как-то не представляется правдоподобным, серьезным. И все же было такое впечатление, будто что-то спустилось, да и звук был соответствующий. Но я, в отличие от Робина, не жажду космических кораблей. Я всей душой за то, чтобы держаться подальше от научной фантастики.
— Я тоже. Только давай уже посмотрим на Сноггла, дедуля.
Он пошел. Пег — следом. Слегка постанывая, дед опустился на колени и высоко приподнял край коврика, чтобы удобнее было глядеть. Свободной рукой он оперся около Сноггла.
— Ой! Стой! — в голосе дедушки прозвучала тревога.
Пег испугалась, но не успела еще и слова сказать, как заговорил дедушка:
— Прекрасно, Сноггл. Никакого злого умысла с твоей стороны. Надо понимать — тебе лучше. Скоро мы тебя освободим от этой тряпки. — Он опустил коврик, по-стариковски покряхтел, вставая, повернулся к Пег и улыбнулся.
— Ему действительно много лучше?
— Определенно, — заверил дедушка. — Глаза широко раскрыты, и вид довольно оживленный — для Сноггла.
— Что ж ты вскрикнул? Я уж подумала, что он тебя укусил.
— Ай-яй-яй, дорогая, ты должна все-таки хорошенько усвоить, что это Сноггл, а не собака какая-нибудь. Он просто положил свою лапу мне на руку. А я испугался от необычного ощущения: прикосновение было холодное, не кожа, но и не металл — что-то среднее.