Она сглатывает.
— Да.
Я отвожу взгляд от того, что происходит между нами, и смотрю в её глаза.
— Держись крепче, — говорю я, кладя руки ей на задницу. Когда я снова поднимаю её, в каждой руке держу по одной прекрасной мягкой половинке ягодиц, а её ноги обвиваются вокруг меня.
— Пожалуйста, — шепчет Мэри. — Именно так.
Я вхожу в нее настолько осторожно, насколько могу, замедляясь, когда она напрягается, ускоряясь, когда расслабляется. Проникновение гладкое, легкое, скользкое и идеальное, но на полпути Мэри бьется головой о стену и издает небольшой стон, в котором явно слышны нотки боли.
Я немедленно останавливаюсь.
— Ты в порядке?
— Ты огромен, Джимми, — она смотрит на наши соединённые тела, немного двигая бедрами из стороны в сторону, отчего мои пальцы впиваются глубже в её ягодицы. — Ты такой огромный.
Господи. Но я не хочу причинять ей боль.
— Я могу остановиться, если ты хочешь.
Мэри качает головой. Её ноги сильнее сжимаются вокруг моих бедер, а затем расслабляются.
— Не останавливайся. Войди полностью. Я смогу принять тебя.
Господи. Все. Могущий.
Дюйм за дюймом я проникаю в неё. Мэри как будто создана для меня, кажется, что она втягивает меня внутрь.
У меня было достаточно женщин, чтобы понять, что всё происходит чертовски идеально. Я никогда не был с женщиной, которая бы заставляла меня чувствовать себя так. Я убираю её волосы в сторону, когда мой член упирается в шейку её матки. Мэри снова вскрикивает, но теперь мягче. Темнее.
— Тебе хорошо? — спрашиваю я, целуя изгиб её шеи.
Мэри не отвечает, а просто облизывает губы кончиком языка, и длинный, медленный стон вырывается из её горла.
Будем считать, что это «Да».
Глава 10
Мэри
Джимми такой восхитительный...
Я рассматриваю его, пока он всё глубже и глубже проникает в такие места, где раньше никогда не бывал ни один мужчина, одновременно заставляя меня чувствовать то, чего раньше я никогда не чувствовала. Глаза Джимми закрыты, и его длинные ресницы слегка касаются веснушчатых щёк. Я сжимаю его изнутри, и он делает мощный толчок, который заставляет меня стонать его имя.
Доминирующий...
Вот подходящее слово. Но ещё...
...нежный.
— Кровать, — хныкаю я, почти цепляясь за него. — Я думаю, нам нужно перебраться в постель.
— Черт, я же говорил, — выдыхает Джимми и выходит из меня, забрасывая на плечо в стиле пожарного и своей большой рукой обхватывая мою талию. Теперь у меня открывается прекрасный вид на его аппетитную, скульптурную задницу и мясистые, твёрдые бедра.
Коридор длинный и чистый с простым синим восточным ковром на полированном бетоне. Джимми поворачивает налево, и я вижу кусочек кухни. Затем его руки поднимаются к моей грудной клетке, и он бросает меня на кровать.
Тёмно-синие простыни. Очень холостяцкие. Я снова чувствую этот запах, но теперь он намного лучше, чем Баунс (прим. Баунс — марка кондиционера для белья). На одной из стен спальни в ряд находятся окна, и Джимми ударяет по прикроватному столику, отчего с потолка на окна разворачиваются панели тёмного оттенка.
Затем он подтаскивает меня к краю кровати, беря по одной лодыжке в каждую руку, кладет мои пятки себе на плечи и сгибает мои колени. Джимми полностью контролирует наши тела, смотря на меня всё время, пока входит. Он одновременно грубый и нежный.
— Вот так, вот так, — бормочет он до тех пор, пока его бедра не впечатываются в мои.
Затем Джимми нежно целует мою голень.
— Я хочу дать тебе немного больше, чем ты хочешь. Но никак не больше, чем ты можешь принять. Понимаешь? — говорит он, проталкиваясь немного глубже.
Я киваю, но мои волосы прижаты к матрацу моей спиной, поэтому кивок вызывает лёгкий приступ боли.
Он делает паузу, расположившись полностью внутри меня.
— Сегодня мы трахаемся, — он входит резко и глубоко, врезаясь в шейку матки и заставляя меня стонать. — Мы трахаемся, как животные. Мы трахаемся, чтобы узнать друг друга. Мы трахаемся, чтобы найти общий язык. Но завтра…
Джимми медленно, почти полностью выходит из меня, отчего я хныкаю и хватаюсь за него, чтобы он вернулся назад. Затем он возвращается, проникая в меня так сильно, что я приподнимаюсь над кроватью. Позади меня изголовье кровати стучит о стену, и он упирается коленом в края матраца, придвигая кровать королевского размера и меня на ней к стене. Мягкий стук каркаса кровати о стену прекращается.
— Что насчет завтра… — я задыхаюсь, сжимая его предплечья и чувствуя, как напрягается спина Джимми над моими бедрами, когда он прижимает мои ноги ближе к моей груди своими плечами.
— Завтра… — он прерывается, когда мои ноги раскрываются перед ним. Глаза Джимми скользят по моему телу, а губы слегка раздвигаются, когда он проводит взглядом длинную линию от моих ключиц до пупка.
Никто никогда не смотрел на меня с таким чистым, ясным желанием. Хотя он уже во мне, я хочу большего, намного большего. Больше, чем даже могу себе представить.
— Давай, Джилет. Не теряйся сейчас, — мягко говорю я.
Джимми не отрывает от меня взгляда, когда опускается и снова врывается в меня. На этот раз резче. Так сильно, что я кусаю его за плечо. И затем говорит мне на ухо своим напряженным, сексуальным, деловым голосом:
— Знаешь что? К чёрту завтра. Отдай мне всё, что у тебя есть, сегодня вечером.
***
Выносливость. У этого человека невероятная выносливость.
Когда он трахает меня, я сжимаю его изнутри как можно сильнее, показывая, что, хоть я и на спине, извивающаяся и просящая, но не слабая. Я не пассивная Я хочу использовать против него его же оружие и заставить почувствовать этого парня то же, что и я.
Джимми входит и выходит, но затем, неожиданно, начинает замедляться и через секунду останавливается, пробормотав: «Чёрт». Он слегка отворачивает от меня голову, прижимаясь щекой к подушкам. Я пытаюсь заглянуть ему в лицо, чтобы увидеть его эмоции и понять, как он себя чувствует.
Но он не позволяет мне заглянуть ему в глаза. Всё, что я вижу, — это подёргивание мышц его челюсти. Джимми стонет и остается во мне.
— С тобой всё в порядке? — шепчу я, пробежав пальцами по его коротким волосам.
— Просто пытаюсь предотвратить оргазм — вот и всё, — грубо говорит он. — Ты занимаешься йогой? Потому что, Матерь Божья, это невероятно.
Я улыбаюсь в потолок, запустив пальцы ему в волосы.
— Ты уже у финиша? Я почти сломала жеребца?
Джимми хихикает и бормочет: «Да иди ты», еще раз целуя меня в грудь.
— Это нормально, быть открытым в этих вопросах. Хорошо, когда можно поговорить, верно?
Он снова хихикает.
— Да иди ты дважды.
Я не беспокоюсь из-за его остановки. Мне он даже нравится таким, как сейчас — мягким и ранимым. И, на самом деле, это лестно, когда такой мощный парень, как Джимми, внезапно становится слабым и неподвижным. Поэтому я наслаждаюсь моментом, ощущением его щетины на моей груди, его губ на моей коже, его большим телом, расслабляющимся на мне. Я привыкаю к тому, как он дышит возле меня, и начинаю дышать в унисон с ним.