Я не видела Эрика с тех пор, как ушла от него. Не искала его на Facebook и не проезжала мимо нашей старой квартиры. Когда я ушла от него, я от него ушла, оборвав все нити. Я даже думала, что он, возможно, переехал, потому что ни разу не видела его в парке Линкольна.
Я выглядываю из-под руля. Эрик бы умер, если бы узнал, что я сделала татуировку. Он бы покачал головой и сказал: «Какой позор!» Пирсинг в носу его тоже смущал. А уж от бокса, я уверенна, этот парень был в ужасе. «Может ты лесбиянка?» — спросил он как-то после трёх виски и полбутылки вина. Люди уже рождаются с такой злобой, и она растет по мере их взросления.
Я выглядываю в щелку между рулём и сигналом, и вижу, как он спешит в направлении круглосуточного магазинчика, чтобы разнести в щепки день бедного продавца. Хорошо, что между ним и Эриком есть бронированное стекло и кнопка вызова 911. Потому что, видит Бог, она ему понадобится.
Как только Эрик скрывается внутри магазина, я давлю на газ и резко срываюсь с парковки, быстро поворачивая прямо на Клиборн и получая злой гудок от водителя такси. Я смотрю в зеркало заднего вида на безупречно выкрашенный «Lexus» Эрика в модном обвесе. В воспоминаниях сразу всплывает запах порошка гипсокартона в воздухе и звук крошащихся кусков, падающих между стойками.
Но, кое-чему я у него всё же научилась. Например, что если приложить кусочки холодного огурца к глазам на двадцать минут, то можно практически скрыть тот факт, что ты прорыдала всю ночь. А ещё, что соседи не станут звонить копам, независимо от того, насколько громкие крики идут из вашей квартиры. Чтобы залатать дыру, проделанную в гипсокартоне, нужно приложить сетку к герметику для заделки швов. И, что я больше ни за что на свете не позволю подобной ярости вернуться в мою жизнь.
Вся фигня в том, что от этой привычки было трудно избавиться. Мой отец, когда был жив, мог бы посоперничать с Эриком по темпераменту. Такой же грубый, жестокий, угрюмый. Я думала, что заслужила это. Я знала, как терпеть это. До тех пор, пока однажды, не стало…
Слишком. Всего этого. В этот день я появилась у двери Бриджит с чемоданом и не имела ни малейшего понятия, что делать дальше.
— Нахрен тебя, — рычу я в ответ на воспоминания о нём. — Больше ни за что на свете.
Но что будет с тем несчастным милым сикхом из круглосуточного магазина? Как я могу бросить его прямо в эпицентре бури? Я не позволю Эрику Черт-его-дери Кавано разорвать сердце ещё одному невинному человеку. Если я могу остановить его, то должна сделать это. Что ж, самое время покопаться в отбросах своих воспоминаний. Самое время до смерти его напугать и, в придачу, получить немного возмездия. Я осматриваю улицу и сворачиваю в автобусную зону. Схватив телефон, захожу в Гугл Карты, увеличиваю масштаб пальцами и нахожу станцию «Mobil». Жму на неё и нажимаю «вызов».
Первый гудок. Второй. Третий. Ещё до того, как мужчина говорит «Алло», я слышу рёв Эрика и чувствую желчь в горле.
— Станция «Mobil» на Харрисон, — кротко говорит продавец. — Меня зовут Ананд. Чем могу вам помочь?
На заднем фоне Эрик орёт:
— Ты, имбецильный сукин сын! Как люди должны заправляться? Твой автомат для карточек не работает, и у тебя нет банкомата? Ты, бл*ть сейчас прикалываешься надо мной?
Боже, как же я его ненавижу. Чтобы усмирить свой страх, я представляю себе его кольцо от Tiffany в огранке «Принцесса»5, которое мне никогда не нравилось, в огромной куче грязной туалетной бумаги на водоочистительном заводе у Военно-морского пирса. Это помогает. Немного. Затем, я беру себя в руки, потому что есть ужасный агрессивный парень, которого нужно напугать, и мне повезло, потому что я прекрасно знаю, как это сделать.
Я выпрямляюсь в кресле.
— Слушай внимательно, Ананд. Сохраняй спокойствие. Видишь парня, который орёт на тебя?
— Этот херов город кишит грёбаными неумёхами. И что за фигня у тебя на голове?
Нет. Всё кончено. Я снова чувствую в воздухе запах гипсокартона.
— Да, мэм, — говорит Ананд, и его голос дрожит. Это страх. Я узнаю страх.
Я тру нос рукавицей и, как можно спокойнее, объясняю:
— Скажи ему, что тебе жаль, но ты отвлёкся, потому что у вас проблемы с крысами.
— Мэм, но у нас…
— Ананд. Послушай меня. Я просто требую, чтобы ты сказал слово крысы. Можешь прокричать его, если захочешь. Без разницы. Просто сделай это, — я задерживаю дыхание, когда крики Эрика становятся громче. — Пожалуйста.
— Крысы, мэм? — говорит Ананд.
Мгновенно в круглосуточном магазинчике воцаряется тишина. Раз Миссисипи6. Два. И, наконец, Эрик воет:
— Что ты сказал? — но на целую октаву выше, чем до этого.
По коже мурашки, щеки покалывает, а на глаза наворачиваются слёзы. Очко в пользу девушки, с которой хватит.
А затем, как настоящий чемпион, Ананд говорит громче:
— Извините за неудобства, сэр, но я отвлёкся, потому что у нас очень, очень серьёзные проблемы с крысами. Вообще-то, я думаю, что одна может быть прямо у вас под ногами, сэр.
Всё затихает. Затем колокольчик у двери оповещает о славном побеге придурка Эрика.
— Да! — шепчу я. — Ананд! Да!
Ананд выдыхает.
— Спасибо, мэм.
Но мы пока ещё в опасности. Я видела, как он срывался на неодушевленные предметы, и, в идеале, это не должно произойти с колонкой номер три несчастного Ананда.
— Он ушёл?
— О, Боже… — говорит Ананд. И я почти слышу его улыбку. — Кажется, я забыл посыпать песком наледь, мэм.
— Он что, упал?
— И весьма эффектно! — хихикает Ананд. — Сейчас он снова встал. Бедолага порвал штаны. Да. Да, мэм, он ушёл.
Я закрываю глаза и позволяю нахлынуть облегчению и восторгу от того, что, наконец, смогла неожиданно ударить Эрика по уязвимому месту, как он много раз делал со мной. Прижавшись лбом к холодному рулю, я напоминаю себе, что это не более чем воспоминание. Я в безопасности, и всё в прошлом. Он ушёл навсегда, и я всегда буду свободной. Он просто пятно в моём прошлом. Я пережила это и стала сильнее, стала той, кто я есть.
— В самом деле. Спасибо вам, мэм. Пожалуйста, не стесняйтесь приезжать сюда в любое время, чтобы бесплатно заправиться. Или выпить кофе. У меня замечательный ароматный кофе. Я могу даже обеспечить вас кофе на всю жизнь. Крысы! — Ананд искренне хохочет. — Крысы. Благослови вас Господь, дорогая.