— Да, именно так. Бл*, да.
Затем Джимми берет меня за бедра и начинает вколачиваться так сильно, так невероятно сильно, что я ничего не могу поделать, кроме как вновь позволить всему повториться. Он просто трахает меня: безжалостно, грубо и первобытно.
— Ты не можешь сжимать меня после того, как кончила. Заметила? — говорит Джимми, снова врезаясь в меня.
Я поворачиваюсь и смотрю на него через плечо. Всё вокруг ещё мерцает и колеблется, кроме него. Он кристально ясен.
— Нет?
Он качает головой с таким удовлетворением и самодовольством.
— Не-а.
Что ж. Я ему покажу. Я сдавливаю его член всем своим телом с такой силой, что сжимаю подушки на кресле. Его лицо становится злым, темным и почти суровым, и он рычит:
— Прекращай это дерьмо, красавица, — и входит в меня ещё сильнее, сжимая мои бёдра, впиваясь в них пальцами. — И дай мне трахнуть тебя так, как я хочу.
Дерьмо. Черт, черт, черт, это так невероятно сексуально.
— Давай же, — он делает ещё один толчок. — Прямо сейчас.
— Что? — шепчу я в ответ.
— Просто сделай это, черт возьми. Сдайся, — говорит он, врезаясь в меня. — Уступи. Позволь мне взять тебя.
Я отворачиваюсь от него. Всю свою жизнь я боролась, договаривалась, добивалась того, чего хотела. Я никогда не доверяла достаточно для того, чтобы отпустить. Я никогда не хотела знать, каково это.
— Я уже держу тебя. Но позволь мне взять тебя.
Я хочу знать, каково это — быть полностью чьей-то. Быть ничем иным, как удовольствием для кого-то. Не биться, не бороться, не дразнить. Но только…
Я отпускаю. Открываюсь. Принадлежу ему.
— Вот, хорошая девочка, — говорит он мне, когда я ещё больше смягчаюсь, и он вбивается сильнее, так что кресло подо мной качается взад и вперед.
— Ты моя?
— Да.
— Ты позволишь мне?
Я сосредотачиваюсь на нем внутри себя. Только он. Не я. Ни кресло, ни комната, ни окружающий мир. Только он. И это происходит. Я просто отдаю ему все. Я позволяю своей спине слегка наклониться. Мои руки расслабляются. Он поддерживает мое тело и берёт меня именно так, как мне нужно.
— Я твоя.
Наконец, входя настолько грубо, что я задыхаюсь, он сжимает ладони на моей заднице и стонет:
— О, Чё-ёёёрт…
Он кончает в голос, издавая первобытный рёв, а затем сжимая мои волосы в своих пальцах. Мое лицо отрывается от спинки кресла. Моя шея изгибается назад, и он входит в меня снова и снова.
— Вот так... — говорит он и наконец останавливается глубоко внутри меня.
Прижавшись щекой к коже, я переплетаю свои пальцы с его, и мы оба тяжело дышим, я — в изгиб своего плеча, наблюдая за ним, а он — в сжатый кулак, который поднес ко рту, наблюдая за мной.
— Чёрт возьми, Мэри, — он делает быстрый, тяжелый вдох, моргает и трясёт головой. — Чёрт.
Спустя несколько минут Джимми немного теряет твердость и выходит из меня. Он протягивает мне руку, и я её принимаю. Он подводит меня к кровати и укладывает. Ложится рядом со мной и натягивает на нас одеяло, а затем просовывает руку мне под талию и притягивает мое тело к себе. Я как чайная ложка в ковше. Я принадлежу ему, а он мне. Я слушаю, как его дыхание замедляется, становясь размеренным. Я смотрю, как снаружи падает снег, и шепчу:
— Это было потрясающе…
Джимми не отвечает. Я слегка поворачиваю голову и вижу, что его лицо расслаблено, а глаза закрыты. Его губы нежно прижаты к моему плечу. Но он крепко спит. Измотанный. И крепко меня обнимает.
___________________
Примечание:
1 Джеки О — коллекция очков фирмы Ray-Ban, вдохновлённая образом Жаклин Кеннеди.
Глава 20
Джимми
Небольшой кратковременный сон всегда хорош. Но дремать, держа Мэри в своих объятьях, — это просто обалденно.
— Я же говорил, что только немного отдохну, — шепчу я ей на ухо.
— Привет, — она протягивает руку и проводит по моим волосам, мягко касаясь моей щеки большим пальцем.
— Извини, что заснул на тебе. Но этот оргазм, — бормочу я в чернила её татуировки. — Я даже толком ничего не видел. И это всё, — я прижимаюсь губами к её шее, а потом проделываю длинную дорожку поцелуев вниз по этой кружевной полоске, — твоя вина.
Мэри смеется, и я чувствую это своей рукой, лежащей на её животе. Я вдыхаю и чувствую легкий запах ванили с кокосом. Часть меня хочет остаться с ней в постели навсегда. Просто так.
Но у другой моей части… есть планы.
Я наслаждаюсь нашими объятиями еще несколько секунд, а затем перекатываюсь на бок и протягиваю руку.
— Ты. Кухня. Сейчас же.
Мэри приподнимается на локтях над кроватью, и её рука скользит вниз между моих ног, мягко нажимая на мое бедро.
— Отдохни.
— Мне уже гораздо лучше. — Я даже не лгу. — Не знаю, что было в том креме, которым ты меня намазала. А может быть, все дело в твоих волшебных прикосновениях.
Она закатывает глаза и тянет меня к кровати, но я не двигаюсь с места.
— Это всего лишь арника, и в ней нет ничего волшебного. Говори, что хочешь, но травма не такая уж и пустяковая.
Я сгибаю своё бедро, и её руки немного сдвигаются вслед за моей ногой. Боль и спазм прошли.
— Я предпочитаю думать, что у тебя волшебные пальчики.
Вместо ответа Мэри слегка сжимает мою ногу.
Крепче взяв её за другую руку, я помогаю Мэри подняться с кровати и веду на кухню. Я чувствую её нерешительность, неуверенность.
Что ты задумал?
Я почти слышу этот вопрос в её осторожных шагах по голому полу. Я поднимаю Мэри на руки и прижимаю к краю обеденного стола так крепко, что она практически сидится на него.
— Ложись.
Секунду она колеблется, переводя взгляд с мёда на сахар.
— Парень должен есть, не так ли? — я переворачиваю бутылку с мёдом и позволяю ему стекать по горлышку к закрытой крышке.
Глаза Мэри расширяются.
— Ага.
— А я большой парень...
— Точно, — говорит она, глядя на мой член. И моё тело. — Да. Ты большой.
— Так что залезай на этот стол. Потому что, как я уже говорил, — я голоден.
Мэри ложится на дубовую столешницу и придвигается к краю, упираясь руками и скользя по ней всем телом. Сначала она держит голову поднятой, наблюдая, но когда я открываю крышку бутылки с мёдом, она опускает её, и я слышу тихое, совершенное и взволнованное:
— Боже. Мой.
Я начинаю с её рта и лью несколько капель между её приоткрытыми губами. Затем я наклоняюсь и целую её, собирая сладость с её губ, пока Мэри вновь не становится жадной, разогретой и нуждающейся. Такой, какой она мне нравится.
Затем, проведя пальцем по её животу, я двигаюсь к киске. Я раздвигаю губы пальцами, обнажая её клитор. Она вздрагивает, и я спрашиваю:
— Готова?
Прежде чем Мэри успевает ответить, у неё перехватывает дыхание, и она нервно сглатывает.
— Да. Готова.
Я улыбаюсь про себя, глядя, как она сжимает столешницу своими маленькими пальчиками, готовясь к холоду.