Ответь мне или я подам заявление о пропаже.
Ожидание 24 часа? Это фигня.
Они найдут твою задницу где угодно.
Внезапно все мои предыдущие сообщения отображаются как ПРОЧИТАННЫЕ, и я вижу, что Майкл печатает ответ. Во мне вспыхивает такая чертовски сильная ярость, что я не могу ни видеть, ни слышать, ни думать. Он жив. Он может печатать на своем гребаном телефоне. А это значит, что он специально бросил Энни.
Забери ее.
Я не могу о ней заботиться.
Ты, чёрт возьми, выиграл.
Ты не можешь этого сделать, Майкл.
Это уничтожит ее.
Это уже произошло.
С Богом, ублюдок.
Позаботься о ней.
Я знаю, что ты сможешь.
Я смотрю на сообщения. Не понимаю, как он может быть таким жестоким, ужасным и подлым. Но Майкл уже родился таким. За этого малыша наш священник молился чуть усерднее, чем за всех остальных. Что и не удивительно.
Легким движением пальца я перехожу к значку телефона и звоню брату.
Абонент, которому вы звоните, не может…
И тогда я просто понимаю, что его больше нет. Навсегда. Телефон отключен, и Энни свободна. Ему не из-за чего здесь оставаться. И я знаю, что больше никогда не увижу его лица. Для такого куска дерьма это хорошая новость.
Я нажимаю «отбой» и переворачиваю телефон. На экране телевизора сворачиваются в рулоны огромные куски ярко-зеленого фетра.
Логичная половина меня чертовски счастлива. Я пытался бороться за Энни в неудачной битве в семейном суде. Я хотел втемяшить Майклу, что заберу Энни, а он может продолжать напиваться и терять рубашку на собачьих боях или еще что-нибудь, черт возьми.
Но другая половина меня, половина, которая похожа на Майкла, моего отца, моих дядей и дедушку, так чертовски зла, так чертовски взбешена, так чертовски разъярена...
___________________
Примечания:
1 — The Joy of Cooking — американская кулинарная книга Ирмы Ромбауэр, изданная в 1931 году и ставшая бестселлером. Считается «кулинарной библией» США.
2 — Джо Монтана — профессиональный игрок в американский футбол, бывший квотербек команд «Сан-Франциско Форти Найнерс» и «Канзас-Сити Чифс», вошедший в Зал Славы профессиональных футболистов.
Глава 49
Мэри
Я нажимаю кнопку домофона один раз, затем второй, но вместо приветственного сигнала открывшейся двери я слышу, как у меня в сумочке вибрирует телефон. Положив пирог на щиток домофона, я вытаскиваю мобильный из бокового кармана.
Код 7441. Входи.
Мое сердце трепещет в груди, пока я набираю числа. Интересно, что, черт возьми, Джимми для меня запланировал. Что если Бриджит права? Что я скажу?
Я смотрю на свой безымянный палец на левой руке. Да. Единственное, что можно сказать — да. Потому что я его обожаю. Я люблю каждое мгновение, которое мы проводим вместе. И я хочу делить с Джимми каждую минуту, каждую секунду своего времени. Сегодня. Завтра. Всегда.
Поднявшись на лифте, я иду по коридору. Пройдя примерно футов десять, я замечаю, что дверь в квартиру приоткрыта, но стикера нет. Никаких сообщений. Ничего такого.
Внутри я слышу, как работает телевизор, но не чувствую запаха Дня благодарения. В квартире темно и очень тихо. Первое, что я вижу, — это сырая индейка на кухонном острове, а рядом с ней шесть очень-очень раздутых рулетов в виде полумесяца. В духовке горит свет, но она не работает.
Моё сердце замирает. Что здесь происходит? Что случилось? Я кладу пирог на стойку и поворачиваю за угол в гостиную. Там я вижу Джимми на диване с Энни на руках.
— Спит, — говорит он мне.
Его брата здесь нет, я чувствую это. Их всего двое. Его глаза смотрят на меня в мерцающем свете телевизора, и я вижу его суровое, усталое, серьезное лицо.
— Что случилось? — спрашиваю я в ответ.
Глядя на Энни, он немного распутывает ее волосы, и она сует большой палец в рот, свернувшись клубком. Джимми встает с ней на руках, а затем снова опускает ее, убедившись, что она укрыта, и проверяя, чтобы ее голова лежала на подушке. Он подает мне знак идти в сторону ванной, и я следую за ним. Когда я прохожу, Джимми уже держит дверную ручку в руке и закрывает за нами дверь.
— Что случилось? Она заболела?
Пощипывая переносицу, Джимми скрипит зубами.
— Этот ублюдок бросил ее.
— О, Энни. Бедняжка. Бедная милая девочка.
— С ней все в порядке, или будет, — говорит Джимми, хотя сам определенно не в порядке. Он начинает расхаживать по ванной комнате, как животное в клетке. — Она, бл*дь, пришла одна, а на ее куртке даже нет молнии. Ты, блин, можешь в это поверить? На улице пятнадцать градусов, а Энни ходит с болтающимися рукавицами и расстегнутой курткой. Ублюдок.
— С Майклом что-то случилось?
— К черту Майкла.
Я делаю шаг назад. Сейчас я ощущаю себя как укротитель, застрявший в клетке со львом. Разумом я понимаю, что в безопасности, но не чувствую этого. Потому что Джимми в ярости. В такой ярости, в которой я надеялась никогда не увидеть его.
Джимми качает головой, прикусывая губу.
— Он свалил. Наконец-то он это сделал. В гребаный День благодарения, — говорит Джимми, и его голос звучит как глубокое мрачное рычание. Он сильно хлопает кулаком по ладони. — Ты вообще можешь в это поверить?
Звук удар кулака по ладони пугает меня, и я отступаю еще дальше. Но Джимми так взволнован, что даже не замечает этого. Он снова начинает ходить по комнате, мускулы его челюсти подергиваются, шея напряжена.
Сейчас он вулкан, и в его глазах я вижу ярость, жар и гнев, которые никогда не хотела видеть снова, пока жива.
Мэри. Все нормально. Это не то же самое. Ты знаешь это. Это Джимми. Это просто Джимми.
Но это не тот Джимми, которого я знаю. Я никогда не видела такого Джимми.
И этот Джимми меня пугает.
Я беру его руки в свои.
— Все в порядке. Ты знаешь, я думаю, что Энни повезло с тобой.
Но ничего из того, что я говорю, не доходит до Джимми. Он, наверное, закипал уже в течение нескольких часов, не позволяя себе взорваться при Энни.
Напряжение. Нарастание. Взрыв.
Это не то же самое. Это другой человек. Ты другой. Все по-другому.
Джимми снова начинает ходить, сжимая руки в кулаки.