Окидывая надменным взглядом народ, князь вдруг помрачнел, заметив тень среди толпы. Что-то настораживающее было в силуэте. Не тратя времени на догадки, князь направил пару телохранителей в направлении мелькнувшей тени.
Стражники юркнули в толпу и вскоре выудили нарушителя, который пошел за ними сам, не оказывая никакого сопротивления. Он был молод и одет в потрепанную мантию. Выглядел пойманный странно, а значит, ничего хорошего в помыслах его быть не могло. Такой точки зрения князь придерживался всегда. Не может человек с чистой совестью прятаться за спинами горожан от пристального взгляда стражи.
Охранники сгрудились вокруг князя, закрывая его своими телами от возможного нападения, но самоуверенный владыка, видя перед собой всего лишь мальчишку, отстранил их нетерпеливым жестом. Окинув приведенного высокомерным презрительным взглядом, князь снизошел до вопроса:
— Назовись, кто ты. И почему прячешься за людскими спинами, замыслил чего недоброе?
"Подозреваемый" откинул капюшон, и князь перестал сомневаться в том, стоило ли задерживать этого бродягу. Он узнал его. Перед ним стоял не кто иной, как некромант, настоящий колдун-чернокнижник. Богоизменник и еретик. Князь захлебнулся в негодовании от того, что богомерзкое существо посмело проникнуть в саму столицу княжества, более того, ошиваться близ княжеского замка. Не помня себя от возмущения, князь заревел на стражников:
— В кандалы его, в подземелье! И пусть сгниет там!
Повинуясь приказу владыки, послушные охранники ринулись на некроманта, в то время как возмущенный князь кипел яростью и краснел от напряжения и отвращения. Всю свою жизнь он пытался искоренить это непотребство колдунства-чернокнижия на своей земле. И священники всегда одаривали его благословениями на сии богоугодные дела.
Но вдруг стражники остолбенели, уставились на князя и упустили некроманта, в мгновение ока оказавшегося рядом с владыкой. Цепь захлестнулась вокруг шеи князя, и стражники замерли, не зная, что им теперь делать. Все присутствующие на площади настороженно-выжидающе уставились на разворачивающуюся картину. Но никто не рискнул помочь князю: то ли не очень его и любили в народе, то ли некромната-чернокнижника испугались. А может быть, остерегались спровоцировать колдуна на более решительные действия.
Хрипя и давясь кашлем, застрявшем в сдавленном горле, князь всё-таки нашел в себе силы посмотреть на некроманта и спросить сдавленным сорвавшимся голосом:
— Чего ты хочешь, мерзкое отродье?
Отвращение к чернокнижнику и злоба на него поднимались удушливой волной, окончательно сбивая и без того неровное дыхание, заливая краской лицо и шею. Стражники начали осторожно и незаметно подкрадываться к зарвавшемуся колдуну со спины. Горожане, замерев в ожидании, молча смотрели на происходящее. Некромант не двигался, а затем туже затянул цепь, вырывая из легких пленника последний воздух. Безжизненное тело князя упало в пыль.
Пока притихшая толпа безмолвствовала, в животном ужасе взирая на некроманта, пока лживые царедворцы потирали ручки, мерзко хихикая и радуясь свержению князя, строя планы на то, кто займет его место и какими благами они смогут себя окружить — стражники вышли из оцепенения и ринулись на убийцу, обнажая мечи.
— Умри, мразь!!!
Их больше ничто не сдерживало, слепая ярость застилала глаза благородных воинов, несшихся на некроманта.
Происходящее все больше стало походить на полуночный кошмар, когда убиенный князь поднялся и встал между колдуном и стражниками. Толпа испуганно ахнула и отступила, произошедшее испугало людей гораздо больше, чем само убийство. Воздух загустел, и атмосфера накалилась, пропитавшись диким ужасом и паникой.
Застыли в ужасе и царедворцы. Идея сместить князя с помощью бродяжки-некроманта уже не казалось им привлекательной. События начали принимать совершенно неожиданный оборот. Подстегнув мстительность когда-то обиженного князем колдуна, они уж никак не ожидали, что оборванец некромант окажется серьезным колдуном, а не просто мелким адептом чернокнижия. Тонкая грань между случайной удачей, выпавшей на долю бродяги в виде отмщения обидчику, стиралась, превращаясь в нечто другое. И мысли уже всерьез напуганных лакеев бывшего правителя завертелись в другую сторону.