— Я не думаю, что она узнает… Книга вложена обратно в ящик, ящик снова опечатан. И положен на стеллаж… — убеждала и себя, и её Миланэ. — Откуда ей знать?
— Да, верно. Это хорошо. Просто я как раз и говорю о том, что могло… Ах, ладно. Ваал помог тебе, Милани. Никто этого не видел, на том и закончим.
— Да. Да.
«Она, конечно же, права. Что на меня тогда нашло?».
Хильзе встала и забрала котёл на кухню; длинные шлейфы рукавов её пласиса тихо взметнулись в тишине. «Это так неудобно, наверное», — подумала Миланэ. — «Подавать подруге еду прямо в выходном пласисе. Кормить меня среди ночи».
— Что это за книга? Что в ней было? — прозвучал её голос из кухни.
— Та, которую я посмела просмотреть? — чуть помедлив, ответила Миланэ, бесцельно дотрагиваясь когтем к краешку стола, постукивая им, проводя невидимые, ровные линии. — «Снохождение». Малиэль Млиссарской.
Хильзе вернулась; она села возле окна, прямо на большом сундуке, довольно далеко от Миланэ.
— «Снохождение»? Наверное, что-то о сновидении. Никогда не была сильна в нём, — вздохнула она. — Ничего я там не видела. Познать его дано не всем Ашаи. Не зря же есть Вестающие, а есть мы. Знаешь, скажу: не знаю, как кто, но я услышала Ваала только перед Приятием. А лишь на третьем испытании я его увидела…
— Пожалуйста, не надо. Мне нельзя знать, — Миланэ попыталась защититься ладонью от сего знания.
— Да не беспокойся, тебе уже можно. Ты совсем близко. Ничего особенного в третьем испытании нет, так что бояться его стоит меньше всего.
Ученицы всю жизнь готовятся к Приятию: серии из трёх испытаний, успешность прохождения которых и решает, станет ли ученица частью сестринства Ашаи-Китрах. Приятие, как правило, проводится за пять-шесть лет после Совершеннолетия, реже — четыре либо семь. Четверть века — максимальный срок; та львица, которая встретила свои двадцать пять лет, не будучи сестрой-Ашаи, никогда уже ею не станет. Приятие состоит из трёх испытаний: проверки самых различных навыков, что нужны Ашаи-Китрах; «ночного одиночества», суть которого заключается в целой ночи раздумий о том, хочет ли ученица встать на путь служения Ваалу; и «встречи с Ваалом», которая заключается в принятии большой дозы сомы — особой наркотической смеси. Последовательность строгая, испытания не могут меняться местами.
О третьем испытании и его переживаниях сёстрам-Ашаи рассказывать ученицам строжайше запрещено.
— Да… Но не надо, — тихо молвила Миланэ, хотя и страшно хотелось узнать. — Давай не будем нарушать обеты.
Хильзе улыбнулась.
— А вообще… Думаю, догадываешься, что тебя вовсе не отправили поглазеть на Марнскую библиотеку и всунуть в пыльный ящик эти дурацкие комментарии. Думаю, наставницы намекают, что после Приятия ты можешь поехать к нам в Марну.
— Думаешь?
— Не уверена, — развела руками Хильзе, — но такое чувство. Они тебя не прислали просто так, я в это не верю. Засунуть эти комментарии могли поручить ученице на года три младше тебя. Думаю… Если ты приедешь к нам, то я помогу устроиться на первых порах, а там посмотрим. Здесь много возможностей. Так что мы должны использовать эти два дня.
Мило улыбнувшись, Миланэ сжала руки и смотрела на свечу.
Огонь свечи пленит.
— Слушай, а давай озадачим Тиамат вопросом? Спросим, с какой целью тебя отправили в столицу? — оживилась Хильзе.
Миланэ махнула ладонью:
— Что ты, право, не надо… пустяки.
— Да ладно, давай узнаем, интересно же!
Посомневавшись, дочь Андарии спросила:
— А с тобою что лучше всего говорит?
— Карты. С юности так было. А что с тобой? Никогда не видела тебя за мантикой.
«Удивительно. Хильзе никогда не видела меня за мантикой?»
— Карра-Аррам.
— Знаки с собой?
— Нет, в Сидне оставила.
— Вот это плохо. Хорошая мантисса всегда берёт то, что с нею говорит.
— Да я никогда не была хорошей мантиссой, — бессовестно соврала Миланэ.
— Сейчас приду…
Упорхнула Хильзе прочь от стола, в свою комнату. Лёгкий взмах рук, изящность длинных лап. Пользуется успехом у львов. А что я, что же я, вижу лишь Сидну, сестёр, учёбу, знание, ах Ваал, и больше ни… Стой. Погоди. Не о том. О чём думаешь? О Ваал, неужели она права, неужели в Марну после дисциплария? Столица, горожане, улицы, ужины, пиры, император, своя жизнь, свои правила. И где я среди всего этого?
— Вот, — Хильзе положила на стол небольшой кожаный мешочек, сшитый очень грубыми стежками. Убрала молоко и сыр, протерла стол, взяла одну из свечей из полки, поставила по центру.
— Ты не смотри, что она такая новая, — молвила, вытягивая из мешочка карты. — В смысле, колода новая. Старую я утопила в болоте. До сих пор жалею.
— Утопила в болоте? Но как это произошло?
— Да это так, долгая история…
— Расскажи, Хильзе.
— После Сидны я не сразу попала в Марну. Перед Приятием, — тасовала она колоду, — ко мне подошла одна из сестрин Круга Трёх… Забыла её имя. Она задала только один вопрос: умею ли я управляться с лошадьми и фирранами. А я, дура, ответила: «да». У нас ведь в Юниане раньше в седло садишься, чем учишься на своих двоих ходить. Хах… Я только потом всё поняла.
Молчаливый вопрос в глазах Миланэ. Хильзе стукнула колодой о стол и продолжила тасовать:
— Короче говоря, Приятие у меня было быстрым и… каким-то торопливым что ли. Такой у меня остался осадок. После него, прямо на следующий день, меня вызвали в Админу и сообщили, что для меня есть назначение в Регнаре. В общем, я собрала свои нехитрые пожитки и поехала с этой… короче, с ними, там было две сестрины и ещё много всяких хвостов… В Регнаре выяснилось, что меня хотят видеть в местном штабе Легаты. А уже оттуда я, буквально за полчаса, шла в форт Дассалугай. Точнее, ехала верхом.
— Форт Дассалугай?
— Северо-восточная граница, двадцать льенов от ближайшего маленького городка Гольци, — Хильзе подняла небольшой кулак победы в воздух, сжав карты. — И хуторки среди болот. Мечты сбываются!
— Ты… и на северо-восточной границе?
— Прямо на контрабандных тропах наших любимых северных соседей. Пограничный форт. Короче говоря, форт этот на высоте стоял, на такой скале, высотой шагов пятьдесят, у самой границы. Центр для нескольких застав. Они идут так, знаешь, справа и слева… по границе, эти заставы. Самая дальняя — двенадцать льенов… Вот. Две старые кухарки, старик-кузнец. Сорок воинов, два дренгира, командир форта. И я, молодая Ашаи-Китрах после дисциплария. Отличная компания. Одухотворение форта. Видящая Ваала среди каменных стен.
— О, Хильзе…
— Да я тебя прошу, всё было не так ужасно. Иногда даже весело. Я сначала к ним привыкала… а потом привыкла. Они славные парни. Конечно, глазами жрали. Никак к этому не могла привыкнуть первую луну. А потом… Ничего. Свыклось. Я старалась их как-то отвлечь, расслабить. Я ведь не каменная, мне их жалко на самом деле. Да и себя тоже. В первой же поездке в Регнар купила за последние гроши вот лютню, хотя я на лютнях всегда неважно играла, вообще струнные — это не моё. Но это всё, на что тогда хватило империалов. Брякала им, что помнила, пела по вечерам. Болтали ни о чём… Ты ведь была на Востоке, Миланэ?
Хильзе могла и не спрашивать, она всё помнила.
— Да, четыре луны, — кивнула дисциплара.
— Тогда ты приоткрыла иную сторону жизни, — вздохнула Хильзе. — Так что какой из этого можно сделать вывод, хм? Не говори лишнего, не делай глупостей, не будь дурой — не говори кому попало «да». Как вот я.
Миланэ обняла её пальцы своей ладонью. А второй прикрыла сверху.
Свеча догорала.
Ещё разок стасовав карты, Хильзе молвила:
— Видящая Ваала — для слышащей Ваала.
Она сделала небольшую, но ощутимую заминку перед «слышащей».
Протянула колоду для Миланэ, и та без слов знает, что делать: немного сдвинула её левой рукой, и сразу Хильзе верхнюю стопку подложила под низ колоды. Из самого низа вытянула карту и довольно резким движением поставила на стол.