«…лучшая подруга…», — эхом прозвучало в сознании Миланэ.
Да, у них были хорошие отношения в дисципларии, вполне хорошие. Но пересекались они не так часто. И, по правде говоря, Миланэ сильно сомневалась перед тем, как попросить приюта, полагая, что негоже хорошим знакомством оправдывать трёхдневное беспокойство. Кроме того, в большинстве городов Империи для Ашаи в гостиницах и постоялых дворах есть весьма существенные льготы, так что её желание переночевать у Хильзе можно было бы вполне воспринять как скупость.
— …которая пойдёт со львом и сделает всё, что полагается. Пусть лев не беспокоится о том, что она ещё не сестра-Ашаи. Во-первых, это вполне по традиции, во-вторых, Миланэ — уже почти сестра, в-третьих — это одна из лучших учениц, которых я знаю. Так что я отдаю это служение.
Любая Ашаи может переложить свои обязанности — «отдать служение» — ученице, которая прошла Церемонию Совершеннолетия, наблюдая за нею или просто поручившись за неё.
— Я принимаю, — негромко ответила Миланэ.
Сестра-Ашаи с тенью удивления посмотрела на подругу.
Эй, ну же. Хильзе, ты что, забыла? Так принято по церемониалу.
— Оооо, так мой зов к Ваалу услышан! — возрадовался лев.
— Вполне, — кивнула Хильзе. — Ещё раз сожалею, что мне лично приходится отказать в услужении вашему доброму роду. Но вместо меня будет Ваалу-Миланэ-Белсарра.
— Можно просто Ваалу-Миланэ, — улыбнулась дочь Андарии.
Нрай серьёзно посмотрел на неё и выдал жалкое подобие улыбки в ответ.
Миланэ поняла, что поступает нетактично, расточая радость перед траурной церемонией.
— Спасибо, достойнейшая госпожа, спасибо, — рассыпался в благодарностях Нрай-ла, сжав вместе руки.
— Таков удел сестринства, благодарностей не надо, — махнула рукой Хильзе, непринуждённо прислонившись к дверному проёму.
— Полагаю, время не ждёт. Рассвет нескоро, но его час придёт. Мы должны успеть.
— О да, да, сиятельная. Да. Поторопимся, если можно, — сказал он и осторожно, выжидающе приоткрыл входную дверь. — Ещё раз благодарю. Мы… наш род этого не забудет, клянусь.
— Нет места для благодарений и клятв в час скорби. Ясных глаз, Миланэ.
Традиционное, чуть старомодное напутствие в среде Ашаи-Китрах. Сейчас так редко говорят.
— Спасибо, сестра. Доброй ночи тебе, — выходя, молвила ученица.
Хильзе кивнула, чуть улыбнувшись, прикрыла за ними дверь. Закрыла на засов, подняла левую руку и, задумчиво-грустная, несколько раз провернула серебряное колечко, глядя на него.
— Не желаю вызывать волны скорби в сердце льва, но я должна знать: кто и как ушёл в Нахейм, — поправила Миланэ мансуру на левом боку.
— Я уже говорил, это супруг моей сестры, Оттар. Он сильно заболел… точнее, как сказать, он вообще болел в последнее время. Тяжёлое дыхание, сдавливало грудь. Лекари говорили, что у него больное сердце, но предрекали ещё десяток лет жизни.
— Когда это случилось?
— Сегодня утром. Знаю, что мы обременяем вас, сестёр, этой заботой…
— Вовсе нет. Пусть лев не думает об этом.
— Ваал мой, только лишь бы они не начали сожжение сами… О нет, Оттар так не хотел, не хотел! Он всегда был глубоко верующим. Истинный Сунг, гражданин Империи. Он умолял, вот о чём умолял: чтобы не огонь факела, пусть и зажжённого в Доме Сестёр, возжёг его костёр, а чтобы Ашаи сделала это своей рукой, огнём Ваала. Я с лап сбился, пока нашёл благородную Ваалу-Миланэ, я обходил много кварталов, был и в Шевиоте, и в Квартале торговцев, но все были чем-то заняты. И я всё понимаю, сегодня большой праздник, это так, я не жалуюсь, просто — ох, бедный Оттар — такова была его воля…
«Без звона империалов здесь никто и хвостом не пошевелит», — вспомнились слова Хильзе.
Нет-нет. Конечно, это — преувеличение. Есть Ашаи-Китрах, которые действительно откажут в проведении обряда, зная, что благодарности не предвидится или она будет скромной. Но таких не так много — сестринство, оно чисто. Но Праздник Героев — то, на что ждут весь год; у всякой сестры, как и у каждой живой души, свои планы на этот день. Пойти туда, сделать то, побывать там; ужины, приёмы, пиры, поездки в загородные усадьбы, участие в посвящении молодых воинов и прочее-прочее. Немудрено, что Нраю-ла все отказывали — кто вежливо и с уважением, кто не слишком.
Где-то вдалеке, справа, взметнулась в небо горящая стрела.
Стрела времени. Так она летит: в небо, в никуда, без цели. Такими же странными, сноподобными ночами шла Миланэ за отцом, так ходили они на охоту. Они много раз ходили на охоту, и Миланэ это нравилось; отец, всегда молчаливый, выглядел на ней очень естественно.
Во всё остальное время он не был естественным.
Мой бедный, мой молчаливый папа. Как ты там?
Но у Миланэ с самого детства не было много времени на охоту с отцом и на помощь матери: когда исполнилось семь лет, то в их дом пришла по какому-то делу Ваалу-Мрууна, сестра, что отдавала служение в их поселении и ещё нескольких в округе. А до этого с нею происходило много чего, и самая жуткое для родителей — ночные блуждания по дому и вовне. Отец с матерью волновались, что Миланэ заболела душой, но всё вышло иначе… Оказалось — она не больна, она избранна душой.
Она помнила, как осталась лежать на полу после воспламенения собственных ладоней, чувствуя себя плохо и слабо, а Мрууна незамедлительно ушла, чтобы огласить всем весть: Миланэ-Белсарра из рода Нарзаи стала её ученицей.
Так Миланэ ступила на путь Ашаи-Китрах и познакомилась с даром игнимары, владение которым является обязательным для абсолютно любой Ашаи. Игнимара — умение произвольно воспламенять часть своего тела; это почти всегда правая либо левая ладонь. Только очень немногие Ашаи могут воспламенить обе ладони, либо воспламенить руку аж до плеча; известно не так уж мало случаев, когда воспламенялся кончик хвоста; известны несколько случаев воспламенения глаз. Считается, что высшая ступень мастерства в игнимаре — воспламенить всё тело, но такого никто никогда не видел. Большинство Ашаи полагает, что это невозможно.
Уникальность дара в том, что им владеют только Ашаи. Любые, даже самые основательные попытки обучить ему обычных львиц, и даже львов, ни к чему не привели. Также всяческие попытки объяснить суть этого явления окончились, по сути, ничем; сами Ашаи-Китрах также не берутся его объяснять, они просто называют это огнём Ваала, даром духа Сунгов, свидетельством Его мощи.
Одним из главных условий вступления на тропу жриц Ваала является врождённая склонность к игнимаре. Этот врождённый дар изначально всегда пассивен, и проявляется тем, что маленькая львица может без видимых последствий выдержать недолгое пребывание правой либо левой ладони в огне Ваала. Определение, какая из ладоней выдержит — одна из важнейших задач сестры, которая решилась взять себе ученицу. Ошибка в определении приведёт к сильным ожогам у львёны и считается плохим знаком; сёстры не берут такую на обучение. Также такая ошибка считается плохим знаком и для сестры, которая захотела стать наставницей, и указывает на неспособность быть ею вообще.
Если ошибки не произошло, то некоторое, очень небольшое время, ладонь «принимающей огонь», как говорят Ашаи, пылает сама по себе, а вредных последствий, кроме неприятных ощущений и отвратительного самочувствия, нет. Но маленькая ученица ещё далеко не готова сама воспламенять ладони — она этого ещё попросту не умеет, и в подавляющем большинстве случаев, будет учиться пять-шесть лет, прежде чем на её ладони вспыхнет первый огонёк.
Игнимарой должна владеть абсолютно любая Ашаи-Китрах, поэтому ученица должна зажечь свой первый огонь до Совершеннолетия сама, иначе её обучение прекращают, несмотря на любые успехи в других умениях. Также проверка владения даром игнимары обязательна на Церемонии Приятия, и входит в первое испытание. Несмотря на важность дара, большинство сестёр-Ашаи владеют игнимарой сравнительно неважно: они способны зажечь лишь небольшой огонёк на нескольких пальцах длительностью в три-четыре удара сердца, а зачастую сам дар бесследно исчезает на некоторое время, бывает, что на годы. Это не считается плохим или зазорным, а также не есть следствие нерадивости, нежелания, слабой воли либо лени; это именно дар, тут выше головы прыгнуть невозможно.