— Льву жалко для меня книгу? Обещаю своим именем — я верну.
Миланэ отвернулась, тряхнув браслетом на левой руке.
— Ваше имя беспорочно. Но книги — собственность Империи, маасси, не моя. Таков порядок. Когда возвратятся эти книги, то я смогу выдать всё, что маасси пожелает.
«Как пусто», — подумала Миланэ, ещё раз окинув взглядом приёмный зал библиотеки. — «Ни души. Где все?».
— Я отца просила вернуть книги, — сказала дочь своего отца. — Это он не вернул, никого не прислал. Он ведь никого не присылал?
Её подруга, скучая, стучала когтями по дереву стойки.
— Смею уверить, что если бы книги возвратились — тут было бы учтено, — с необычайной лёгкостью старый лев поднял толстую книгу и потряс ею в воздухе.
— Может, он забыл? — робко спросила подруга, прижав уши, словно приняв на себя вину.
Смотритель степенно дёргал себя за усы.
— Скорее всего, — так ответил, немного выждав.
— Уж наверное забыл. Он занятой лев. Он вернёт книги лично. Обещаю, — пригрозилась молодая львица, взмахнув хвостом, на кисточке которого играло золотое кольцо.
Миланэ очень не любит кольца на хвостах.
— Красивого дня, маасси, — пожелал в пустоту смотритель. Потом улыбнулся и упрятал книгу-реестр.
Тем временем львица-маасси с подругой гордо удалялась прочь. Настроение испорчено на ближайший час, но ничего. Молодость отходчива.
Миланэ слушала, не двигаясь, как утихал звук шагов львицы; чуткие уши уловили крайне обидное и не слишком тихое «старый кретин»; услыхала, как скрипнула тяжёлая входная дверь, а потом лязгнула, укрыв библиотеку от внешнего мира. Потом Миланэ посмотрела вверх. Высокие потолки, прозрачный купол приёмной. Интересно, сложно ли делать прозрачные купола?
Теперь лев обратил внимание на неё, щурясь.
Что ж, пора. Встать, без суеты. Плавно. Плавнее. Проклятье, ремешок сумки зацепился за ножны кинжала-сирны. Скользнуть рукой по правой стороне, по талии и бедру, проверить, как держится стамп. Глупый случай: однажды небрежно его прикрепила, и он с шумом упал прямо на пол. Испепеляющий взгляд наставницы Хильзари помнится до сих пор. С тех пор и вошло в привычку.
Она подошла к большой, массивной стойке.
— С трепетом слушаю, сиятельная дочь Ваала. Чем полезен?
Левая рука держит правую, ладонь — вверх. Символ открытости. Так учили. Так принято. Миланэ кивнула, прикрыв глаза. Кивок ближе к левой стороне: так тоже учили. Формальность, церемония.
Но жизнь Ашаи-Китрах состоит из этих формальностей.
— Сильного дня льву. Я с поручением из Сидны.
— О! — взял он небольшой, желтоватый документ, врученный ею. — Я думал…
Лев запнулся, но тут же нашелся, увидев её номен на бумаге:
— Я думал, Ваалу-Миланэ-Белсарра пришла, как вольная читательница, — улыбнулся с какой-то хитрецой.
— Сожалею: не оправдала ожиданий льва, — снова учтиво кивнула она, не сводя с него взгляда. — Но я люблю книги. Мне здесь велено пребывать три дня и я возьму у вас что-то почитать.
Он смотрел на неё, очень легко кивая, словно одобряя слова.
— Побывать в библиотеке Марны и не прочесть книги — неслыханно.
— Приятно слышать, — снова улыбнулся смотритель и стал дотошно изучать врученное распоряжение от сестринства Сидны.
Сидна. Дисципларий Ашаи-Китрах — Сидна. Её обитель уже много лет.
Она заметила, как он слегка трёт краешек документа. Где-то слыхала, что опытные библиотекари, архивариусы, писари так определяют качество и тип бумаги. Зная, где какая бумага используется, можно косвенно судить о подлинности документа.
Доверяй, но проверяй. Верное руководство для жизни.
— Из поручения я понял, что дочери Ваала требуется доступ в зал Особой литературы.
— Верно, сир.
— Должен оставить это у себя, — потряс он поручением.
— Как льву угодно.
— Тогда ещё попрошу… Небольшая формальность. Все, кто получают доступ к Седьмому залу, расписываются вот здесь, — смотритель ловко вытянул из полки позади ещё одну широкую книгу. — Формальность…
— Стамп? — спросила Миланэ, скромно расписавшись, хотя и видела, что для них здесь отведена отдельная колонка: на этой странице, в колонке сплошь стампы, друг за другом — Особый зал посещают, как правило, только Ашаи.
— Попрошу, пожалуйста. И сегодняшнюю дату: пятый день четвёртой Луны Всхода, 810 год.
Учат правильно вытягивать стамп. Правильно держать. Правильно убирать. Всегда должны быть чернила на оттиске. Красные, красного оттенка, что изготавливаются по специальному рецепту, с киноварью, чтобы не выцветали.
У личной печати Ашаи-Китрах существует свой отдельный этикет.
Львица страстно склонилась к лире, но не играет; в её руке — плектр; слева — змея, обвившая кинжал-сирну, справа — птичье перо, внизу написано «803 Э. И.» — год получения стампа, вверху — «Ашаи-но-Сидна», что с древнего означает — «сёстры Сидны». По эскизу её стампа был создан отдельный совет сестрин-наставниц. Ученица не вольна творить эскиз стампа, как угодно, ведь существуют определённые каноны, запрещённые вещи и темы; в последний год перед Совершеннолетием у юной ученицы только и мысли, что об эскизе. В этот год учениц всячески пытают каллиграфией, рисунком, гравюрой.
— Спасибо, — молвил смотритель и убрал реестр посетителей Особого зала. — Сидай! Иди сюда.
Из-за неприметного входа слева, за приёмной стойкой, вынырнул из сумерек и пыли молодой, нескладный лев в очень простой, даже бедной робе.
— Да, мастер?
— Доступ в Седьмой зал. Отправь за Ваалу-Ирмайной, потом сам проведи почтенную Ашаи в Общий зал.
Сидай кивнул и бегло начал исполнять порученное.
— Пусть лев простит, но зачем? — спросила Миланэ, положив руку на стойку.
Сидай нелепо остановился.
— Что «зачем»? — с удивлением спросил смотритель.
— Зачем в Общий зал?
— Желаю скрасить досуг юной львицы. Стоит взять какую-то книгу из открытого доступа; у нас есть прекрасная сатира Луцеллия, вышла буквально год назад, рекомендую. Очень тонко. Ведь придётся немного подождать — Ваалу-Ирмайны сейчас нету. Именно она надзирает за посещением зала Особой литературы.
— Это излишнее, спасибо. Я подожду.
Да уж. Очень пусто. Главная библиотека Империи, в конце концов! Книжная пыль в свете окон. Погожий, ласковый день снаружи, тёплое солнце…
— Тогда пусть дочь Ваала пройдёт с Халом. Хал, проведи гостью к Седьмому. И не забудь о кресле — ей придётся ждать.
— Хорошо, мастер, — пришёл ещё один лев, высокий, с чуть презрительным выражением.
— Поинтересуюсь: а где посетители? — снова потрясла браслетом Миланэ, привлекая внимание.
Дурная привычка. Нужно избавиться от неё, надо следить за собою.
— Сегодня Праздник Героев. Дочь Ваала, вероятно, забыла.
Захотелось закрыть руками лицо. Как такое можно забыть? Хотя что тут удивляться: задание наставниц Сидны бередит, оно не даёт покоя.
— Слышащая Ваала пусть идёт за мной, — обратился Хал к Миланэ, вытащив из кармана робы огромную связку ключей.
— Было приятно познакомиться, — учтиво сказал мастер-смотритель.
— Лев так добр. Мне тоже.
Лёгкий поклон, лева лапа чуть спереди, правая сзади, руки накрест ладонями вверх.
Пошли.
Хал, лев средних лет, угрюмый, грубоватый душой и худой телом, шёл впереди по прекрасно освещенному коридору. Он непрестанно звенел-играл ключами в руке, балуясь этой маленькой властью. Миланэ, как и требуется, следует сзади и справа. Слева окна, справа — стена и двери. Планировка у библиотеки Марны квадратная: по краям — коридоры, в центре — залы и книгохранилища. Внутренний двор. Два этажа. Пыль книг в лучах солнца.
По мраморной лестнице — наверх, на второй этаж.
Подошли к массивной дубовой двери, в два львиных роста. Миланэ было подумала, что сейчас Хал откроет её ключом, и уже начала воображать, каких размеров должен быть этот ключ, но нет — дверь открылась от простого толчка.
— Прошу.
— Благодарна льву.
— Не стоит благодарить, — ответил Хал, не глядя на неё, да так, что Миланэ поняла: действительно не стоит.
Они вошли в коридор, сравнительно короткий по сравнению с остальными; в нём лишь две двери, справа. Первая, что ближе, очень похожа на остальные. Вторая, дальше — со стальной оковкой. А дальше — тупик.