Кругом не было ни единой ветки, чтобы напомнить им о смирении. Они не знали совести, а потому были лишены покоя.
Я не стал останавливаться, и ноги вновь завращали пластину. За несколько шагов листы потемнели и осыпались горьким пеплом на землю. Их место заняла глухая тьма, обласканная жирными хлопьями тумана. Из темноты проступила белая дверь, покрытая неразборчивыми чёрными символами.
Я поспешил сойти к ней вниз, но не успел я ступить и пары шагов от пластины, как на меня набросилась оглушительная какофония. Я в испуге заозирался по сторонам вдруг и обнаружил, что весь пол был устлан огромными клавишами фортепиано, а белая дверь вдалеке выполняла роль гигантской партитуры, ноты на которой были написаны полукругом.
От каждого моего шага на двери загоралась то одна, то другая нота. Подойдя к ней вплотную, я схватился за ручку, и та послушно повернула свою морду.
Не знаю, на что я надеялся, но точно не на кирпичную стену.
«Зачем тогда эта дверь?» - недоумевал я.
Я закрыл её и снова открыл, но стена никуда не пропала. От злости я хлопнул дверью, и в тот же миг из неоткуда возник почерневший уродец. В мгновение ока он неистово вцепился в моё горло, и грязные чёрные когти вонзились в шею. Он сжал так, что воздух потерял путь к лёгким. Передо мной поплыли яркие круги, и из глаз прыснули слёзы.
Я неминуемо терял сознание, а зверь вёл себя так, будто не прилагал никаких усилий. Он поднял меня над землёй и швырнул с размаху на пол.
Рёбра сдавили грудь, и я перекатился на бок, бросив ленивый взгляд на входную дверь.
Под одеялом было так тепло, что не хотелось даже открывать глаза. Лишь мерцавшие сквозь веки фонарики мешали снова уснуть. Ничего не оставалось, как смачно зевнуть и уйти с головой под одеяло.
Там было так уютно и тепло, что я вмиг взмок. Руки и ноги просились наружу. Я вытянулся во всю длину и скинул с себя одеяло, чтобы слегка проветриться.
Босые ноги защекотал комнатный ветерок, и я снова захотел укрыться, но вместо одеяла угодил рукой во что-то мокрое и холодное.
«В чём дело?» - обернулся я в туманном недоумении. Вместо скомканного одеяла на постели лежал взъерошенная гора снега. Потяжелевший ото сна мозг ничего не соображал. Я попятился прочь с постели, пытаясь выстроить мысли вряд, и попутно дёрнул надкроватную лампу за хвост.
«Что происходит?.. Откуда этот снег? Постой, почему на мне пижама? Я отродясь не носил пижам», - накатывала на меня вспышками память.
Тут я вспомнил уродца, что схватил меня за горло посреди тёмной комнаты:
«Не знаю, что это было, но это точно был не сон. И это комната – не моя!» - упрямо запротестовал я. «Да, она похожа на неё в точности, но откуда эти гирлянды и ёлка у двери? До Нового года ещё не меньше трёх месяцев».
Я посмотрел за окно: в ночном воздухе напряжённо метались стаи снежинок. Казалось, что они нарочно летают мимо, только чтобы заглянуть в комнату. Батарея работала на полную мощность, но я никак не мог согреться, изо рта шёл пар.
Дверь за спиной захлопнулась. Не знаю как, но комнатный сквозняк был точно тут не причём.
Я попробовал её отворить, но она не поддалась, тогда я для спокойствия запер её на ключ.
«Что это за место? Зачем кому-то обустраивать комнату в точности как мою? Это что какая-то извращённая шутка? А может я…, - слова застряли в горле. – …умер?»
Я вспомнил прыжок с крыши, темноту и светящиеся силуэты. Торопливо зажал нос и рот обеими руками и вскоре с облечением отдёрнул их в сторону. Я по-прежнему нуждался в дыхании. А значит, всё ещё был жив.
«Если это не ад, то где я?» - я бросил взгляд на праздничную ёлку и заметил, что она была в комнате лишь наполовину, вторая её часть была безвозвратно впаяна в стену.
«Как такое возможно?»
На столике у ёлки стояли две чашки кофе и горстка посыпанных сахарной пудрой «Хрустиков» на блюдечке. Не в силах отказать аппетиту я попробовал угощение – кофе был отвратительным. Мало того, что он был холодным, как лёд, так ещё и вонял поношенными носками и сырым табаком. Ко второй чашке я не стал даже притрагиваться.
С «Хрустиком» в руках я стал осматривать комнату на предмет мелких несоответствий. В глаза бросилась ёлочная игрушка, сиявшая тусклым красным светом.
«Что это на ней за надпись? «У кого в глазах мы не отражаемся?» Похоже, это какая-то загадка… Может ответ на неё хоть что-то прояснит?»
Я попытался снять мозг с ручника.
«У кого… в глазах… мы… не отражаемся? Может у кошек? У них же такие острые... Нет, наверняка отражаемся. Может это веб-камера? Она тоже своего рода глаз, и технически в ней мы не отражаемся».