Получается, что я считаю Эла сволочью, но при этом сам себя я изменщиком не считаю. Может, я законченный эгоист и собственник?
Итак, назрел вопрос: существовали ли между мной и Элом какие-либо глубокие чувства? Определенно нет. Я легко шел к Каю, засыпая, и думал о нем в своей реальности, в то время как во снах по Эллиоту я особо не скучал. Мне просто приятно его внимание. Он был и остается моим запасным вариантом. Правильно ли это? Опять же, определенно нет. Но он ведь тоже почему-то не замутил с Максом, а только поразвлекался и остался со мной. Может, ему жаль бросать несчастного больного меня? Смешно. Почему бы им вообще не сойтись с моего благословения и дело с концом? Если они захотят, конечно. Поговорить бы об этом с самим Элом как-нибудь ненавязчиво, чтобы он не подумал, что я буду страдать из-за разрыва.
После обеда приехали родители и забрали меня домой. Ужасно неудобно было одеваться, но пришлось это преодолеть, ведь на улице очень холодно, декабрь все-таки, и Рождество скоро. Сначала меня пересадили на инвалидное кресло, потом помогли перебраться в машину, а из машины — снова в кресло. Так непривычно видеть тучи над головой и лежащий вокруг снег. По улицам ходили совершенно обычные люди, готовясь к празднику, и мне тоже хотелось встать и пойти, но тело не позволяло. Быстрее бы реабилитироваться. Хотя, с другой стороны, что мне это даст? Возможность опять ездить на бесполезную учебу, чтобы изучать специальность, которая мне нафиг не сдалась? Сидеть за компьютером до середины ночи? Сейчас все, чем я раньше жил, казалось глупым и бесполезным.
Оказалось, что мою комнату родители переделали под детскую для дочки Эрики, а меня для удобства переселили на первый этаж в бывшую подсобку. Но от полок с банками, консервами и порошками там не осталось и следа: стены заново выкрасили в темно-зеленый цвет, потолок высветлили, повесили белые бра на стены, а также освободили большое окно, которое раньше всегда было перекрыто хламом, и перенесли всю мою привычную мебель — все смотрелось достаточно уютно и удобно. Эта комната даже немного больше моей прежней, так что я совсем не расстроился, ведь ступеньки для меня и правда сейчас самый страшный враг.
Родители помогли перелечь на кровать и оставили меня отдыхать. Но не успел я толком расслабиться, как в комнату влетела Эрика. Она принялась обниматься и говорить, как хорошо, что я все же вернулся к Рождеству. А я опустил взгляд, снова вспоминая Аллебри. Находясь там, я вовсе забыл про всяческие земные праздники, ведь действительно думал, что не вернусь. Смирился с этим и получал удовольствие от той жизни. А вот смириться с тем, что больше не увижу Кая, не получилось до сих пор, хоть и прошел почти целый месяц с момента моего пробуждения. Еще и новости про подложивших свинью Макса и Эла заставляли чувствовать себя подавленно. Но сестре уж точно обо всем этом лучше не знать.
Через некоторое время у нее из кармана сарафана вдруг раздался детский плач, и она, вынув оттуда радионяню, быстро ретировалась, кинув напоследок только «скоро вернусь». А я устроился поудобнее в постели, закрывая глаза. Тело немного потяжелело после переезда. Все же подниматься на ноги мне довольно сложно, а сегодня сделать это пришлось не раз, и даже не два. Однако я радовался, что стану видеть докторов реже.
Пока я отдыхал, мои мысли разрывались между «как же хочется обратно на Аллебри» и «как поступить с Эллиотом». И в этой мешанине я даже задремал. Однако меня разбудил телефон. На экране высветилась аватарка Чарли. Наконец-то. Быстро вставив наушник, я ответил на звонок:
— Привет, Чар. Какие новости?
— Привет. Прости, что сразу не позвонил. В общем, получилось так, что твой Кроун приехал ко мне, не желая разговаривать по телефону. Вот мы сегодня с ним встретились.
В груди снова больно защемило, и я сглотнул подкативший к горлу ком, преодолевая приступ очередных сожалений.
— И как он? — тихо спросил я.
— Да как, — хмыкнул Чарли. — Как все темные дрэйды: статен, горделив и надменен.
— Кай-то? — усмехнулся я. Но потом вспомнил, что да, для всего мира он такой. И лишь мне открывался с несколько других сторон, позволяя постоянно быть рядом. — Ладно, я понял, он особо с тобой не откровенничал. Неудивительно. Так о чем вы говорили?
— О тебе, конечно. Мне пришлось рассказать про твою операцию и реабилитацию. И что ты хочешь обратно, но не знаешь, как это провернуть. Еще я рассказал ему, кто такие аватары и… вообще все, что знал о наших перемещениях. Просто не смог умолчать, он слишком настойчиво просил. Хотя это было больше похоже на приказ! Знаешь, Эндрю, для меня встречи с темными дрэйдами выливаются в огромный стресс! — повысил голос Чар, а потом продолжил, переведя дыхание: — Вообще не представляю, как он во все это верит, не ощутив на собственной шкуре. Но знаешь что? Он неожиданно задал вопрос, а бывают ли переселенцы из их мира в наш? И вот я не нашелся, что ответить. Собираюсь это выяснить.
— Стой, погоди. Хочешь сказать, Кай вознамерился попасть сюда? — ошалело переспросил я. Не то чтобы я об этом не думал, но все же это было бы чрезвычайно рискованно. — Ты же сказал ему, что перемещается совсем маленький процент людей, а еще меньший процент может завладеть своим аватаром?
— Сказал, конечно. Так что, по-моему, он уже откинул эту мысль. Но я все же хочу выяснить. И еще… хочу найти аватаров, которым, возможно, удалось остаться на Аллебри навсегда. Если такие есть. Может, тоже какие-нибудь коматозные или впавшие в летаргию. Но на это потребуется время. Нужно будет написать фантастическую статью так, чтобы только земляне поняли, что статья вовсе не фантастическая, и начали присылать мне свои истории.
— Вот это мы с Каем тебе задачку придумали, да? — усмехнулся я, теребя пальцами провод от гарнитуры. — Но мне ведь все равно вся эта информация не поможет. Обратно в летаргию или в кому я не впаду.
— Понимаю. Но, может быть, получится вернуть тебе возможность перемещаться во время сна…
— Не надо, Чар. Не давай мне бесполезную надежду, — грустно отозвался я. — Лучше скажи, ты узнал, что там с Эйеном?
— Да, кстати. Он вылез. Видимо, природный инстинкт самосохранения взял верх. Он живет отдельно, пьет, ест, спит, но больше не играет, просто существует.
— Хреново звучит.
— Я говорю лишь то, что сказал мне Кайсен Кроун.
— Спасибо, Чар. Огромное спасибо. Как бы я хотел снова оказаться там, — выдохнул я, вспоминая горячие объятья моего демона.
— Да не за что. Эндрю, ты звони, если что. Я всегда могу поддержать и выслушать.
— Хорошо. Спасибо, — снова сказал я, слабо улыбнувшись. — Ты теперь единственная ниточка, связывающая меня с Аллебри.
— Я обязательно позвоню, когда что-нибудь узнаю. Пока. И… счастливого Рождества!
— И тебя. До созвона.
Скинув звонок, я тяжело выдохнул, помассировав пальцами переносицу. Каждый разговор о Кайсене причинял невероятную душевную боль. И я еще сомневался, люблю ли? Да я, как законченный дебил, втрескался по уши. Только такой неудачник, как я, мог так вляпаться. А теперь непонятно, как с этим жить.
Вскоре в мою комнату вернулась Эрика с маленьким сверточком в руках. Разглядывание нового родственника заставило отвлечься от всех гнетущих мыслей и даже улыбнуться. Это маленькое еще морщинистое личико и не прояснившиеся глаза выглядели так беззащитно. А сестра, несмотря на худобу и явную усталость, так счастливо улыбалась. Я вдруг вспомнил, что примерно через семь месяцев Оэрия тоже родит. Ребенка Кая. Я наверняка даже смог бы полюбить его. А теперь я и этого не увижу.
Оставшийся день я провел в основном в общении с сестрой и ее дочерью. Малышка весь день только и делала, что по чуть-чуть спала, ела из бутылочки и просто лежала. Иногда Эрика уходила сделать с ней какие-то процедуры, но вскоре снова возвращалась. Так что скучать и сильно депрессовать мне было некогда.