Джозеф Смит Флетчер
Снотворное мистера Поскитта
(Вечерние истории йоркширского фермера)
Каждый, кто имел удовольствие быть знакомым с мистером Поскиттом, знает: этот почтенный йоркширец не только радушный хозяин, но и отличный товарищ. А тем из нас, кто бывал на полднике у Поскиттов (куда более приятная трапеза, чем поздний ужин), знают, что следует за нежными цыплятами и домашней ветчиной, приготовленными миссис Поскитт. Огонь в гостиной бодро пылает, пол чисто подметен, шторы задернуты, под лампой с плотным абажуром появляются графин, и сигары, и старомодная, вычурная свинцовая табакерка, а мистер Поскитт велит гостям взбодриться, угощаться напитками и чувствовать себя как дома. И когда гости, расположившись поудобнее, берут в руки бокалы, сигары и трубки, мистер Поскитт начинает свои истории. Мало кто знаком с Йоркширом и его жителями — с их радостями и печалями, с их забавными нравами — лучше него; и мало будет тех, кому не по нраву его рассказы о больших и малых житейских трудностях, которые мистер Поскитт со всей проницательностью и чутьем наблюдал все семьдесят лет в трудах и отдыхе, радости и горе. Некоторые из его сказок на ночь (слушатели назвали их так, потому что мистер Поскитт настаивает: эти истории — не что иное, как подготовка ко сну, и никогда не заканчиваются позже десяти вечера) бывают смешными, а некоторые — печальными. Верю и надеюсь, что пересказ некоторых из них может доставить немного удовольствия тем, кто сможет представить уютное тепло очага мистера Поскитта.
Сторож «Высоких Вязов»
Тем холодным и мрачным февральским утром все вокруг выглядело промозглым и до крайности неприятным. Там, на невысоком пригорке, который на фоне лугов и кукурузных полей, казалось, почти достигал масштабов горы, стоял хутор — беспорядочная мешанина грубых серых стен и красных крыш; дом, сараи, конюшни, амбар, коровники, разбросанные там и сям без всякого видимого порядка. Два-три высоких вяза, голые и почерневшие от зимней сырости, высоко вздымались над трубами и фронтонами, как часовые, застигнутые спящими на посту; над их верхушками на фоне безрадостного серого неба лениво хлопали крыльями полдесятка грачей, их редкие жалобные крики только добавляли этому месту еще больше тоски. И все же опытный глаз, понимающий в земледелии, мог с уверенностью заявить: на ферме «Высокие Вязы» все обещало быть в полном порядке. Дом, хоть и очень старый, ремонта не требовал, да и остальные здания тоже; и земля была отличная. Но требовался всего один взгляд, чтобы понять: дом некоторое время стоял пустым, казалось, в окнах уже давненько не теплился ни свет лампы, ни огни камина, а в большой, вымощенной камнем кухне шаги звучали бы глухо, как в склепе. Чувство мертвенной пустоты лежало и на остальных подсобных помещениях — конюшни, амбар, коровники стояли безжизненные и пустые, пребывая словно в некоем призрачном молчании. И под кудрявыми туманами, покрывавшими добрые акры полей, вместо урожая колосились сорняки.
Этим февральским утром двое молодых людей, похожих настолько, что никто бы не усомнился, что они братья-близнецы, стояли на каменном крыльце, глядя друг на друга со взаимным сомнением. Оба высокие, хорошо сложенные, крепкие ребята лет двадцати шести, светловолосые, голубоглазые, румяные, с квадратными челюстями, свидетельствующими о решительности, и непоколебимым видом, вовсю заявлявшим, что обладатели его обещают стать весьма успешными людьми.
Схожие лицом, они и одеты были похоже. Оба в охотничьих куртках с несколько вызывающим узором, на каждом надет модный жилет с позолоченными пуговицами, на обоих — нарядные галифе из саржи, дополненные нежно-палевыми гетрами из Ньюмаркета. Шляпы-котелки, украшенные перьями куропатки, оба брата носили слегка сдвинутыми на левую бровь. И в эту минуту оба жевали по соломинке.
— Чудное место, Симпсон, — сказал один из парней после минутного молчания. — Взаправду чудное место!
— Точно, Айзек, — согласился второй. — Точно, братишка. Самое чудное место, которое я видел своими глазами. Более верного слова не подобрать.
Айзек Гривз деловито прикусил соломинку, приподнял свой залихватский котелок и почесал в затылке.
— И чего здесь не так? — сказал он. — В чем тут дело? Хороший дом, и остальное ничего, хоть и старое; хорошая земля.
— Ага, заброшенная, к несчастью, — ответил его брат. — Отличные грядки с чертополохом.
— Все можно поправить, — сказал Айзек. — Толика терпения и труда, главное — это хорошая земля. И — почему они не сдадут ее внаем?