Теперь понятное дело, в партере с ним сражаться я не буду. Даже мой богатый опыт здесь не подмога. Нужно валить на дистанции при помощи ударной техники, но…!!! Но, я не могу его свалить с одного удара, а разукрасить всю морду лица в синий цвет — это залет конкретный. Дисбат конечно не светит, я даже присягу еще не принял, но скандал будет точно. Мне же репутацию беречь надо пуще всего, иначе карьеру в крайне нужной для меня сфере не сделаешь. Позже объясню в чем причина такого поведения.
Нужно ограничиться нарядом на кухню, как в прошлый раз, а значит тяжкие телесные повреждения, видимые не вооруженным взглядом, исключаются.
Моя задумка проста и незатейлива: отбить ему нижние конечности, "осушить", как говорят в такой ситуации. Борцы вообще плохо держат удары по ногам, а Леча чистый вольник, делающий ставку на свою звериную силу и ловкость. Вот здесь и вылезла мелкая проблема, грозящая провалить мой великолепный план. Немного потренировавшись прошлой ночью, обнаружил, что мои реальные бойцовые умения и навыки на весьма скромном уровне, кроме непосредственно боксерских. Удары ногами и вовсе напоминают движения пьяной мухи, застрявшей в киселе. Вы пробовали провести лоу-кик ногой, обутой в изящный кирзовый сапог? То-то и оно. Для этого тренироваться нужно, причем долго и упорно, не один месяц. Килограмма полтора один сапог весит, поэтому резвости и скорости удару катастрофически не хватает.
Мне нужна нормальная спортивная обувь для важнейшей межнациональной схватки, и единственное место, где ей можно разжиться — у каптерщика в автороте. У сержанта Анисимова этого добра сколько угодно, точно знаю по прошлой жизни.
Поэтому и отправляюсь к нему не откладывая дело в долгий ящик.
— Товарищ сержант, можно обратиться?
Вышеупомянутый сержант, облаченный лишь в штаны и белую нательную рубаху, да в шлепках на босу ногу, сильно удивился. Не каждый день к тебе в каптерку заглядывают посторонние люди. Если быть точным, что вообще никогда.
— Можно Машку за ляшку, — ответил он дежурным армейским приветствием. — Ты кто?
— Рядовой Морозов, — сообщил я очевидную для меня, но не для других, информацию. — У меня к вам просьба.
Офигевший от такой наглости дедушка на некоторое время завис, но все же поинтересовался:
— Ты как мимо дневального проскочил?
— Тоже мне проблема. Морду кирпичом сделал, буркнул дежурному, что меня капитан послал срочно к каптерщику.
— И что он тебя вот так пропустил? — искренне восхитился моей простоте дедуля.
— Уважает старослужащих. Сразу понял, что я по делу, а не посторонний.
Оно и понятно, "на тумбочке" стоит майский "пупок", отслуживший полгода, а сержант Анисимов уже полторашку отмотал. Не станет молодой возникать в такой ситуации. Чистая психология, тем более у меня сверток в руках для убедительности. С пустыми руками и с полными — это две большие разницы. Мало ли какие "дела" у кладовщика с комроты, они разные бывают, в том числе не слишком уставные.
Просьба моя, хоть и странная, но воспринята была с пониманием, и даже с некоторым одобрением. Наверное Серега вспомнил свою бытность в учебке и прое… утерянные в следствие кражи материальные ценности.
Воровство в казарме — это просто неизлечимая болезнь, заведется крыса — хрен выведешь. Обносят все: начиная от зубной пасты, подшивы, обувных щеток и крема. Деньги само собой. Усталость настолько тотальная, что всю ночь караулить физически никто не способен. Поэтому обчищают тумбочки под утро, когда разбудить солдата невозможно даже выстрелом пушки. Хотя, по тревоге вскакивают все мгновенно. Вот такой парадокс.
Предложение оплатить хранение личных вещей у него в каптерке было воспринято с полным пониманием. Стандартная валюта при таких операциях — сигареты. Договорились, что услуга по сохранению непосильно нажитого имущества в надежном месте обойдется мне в две пачки болгарских сигарет за месяц.
То что Серый не кинет и не подставит я нисколько не сомневаюсь. Замечательный мужик, ему уже далеко за двадцать, правильный и справедливый, что не мешает ему "химичть" с начальством на почве усушки и утряски ценностей. Но тут должность обязывает, иначе и не держали бы.
В качестве деда ему цены не было, такое ощущение, что ему стыдно было гнобить молодых, и этим он резко отличался от основной массы своих собратьев.