Однажды утром я встала, пока он ещё спал, решила повесить на крючок его упавшую куртку, а потом увидела, что из кармана выпала бархатная коробка. В ней было кольцо…
Я за пять минут собрала вещи и уехала. Написала уже из электрички “прости”.
Знаю, что это был ужасный поступок, что нужно было хотя бы поговорить, глядя друг другу в глаза.
Но я струсила.
Подъезжает Сева к большому новому жилому комплексу. Раньше, когда я ещё жила здесь, его не было. Но Краснодар растёт быстро, моргнёшь — уже новый район с высотками. Чего уж говорить про пять лет почти…
И лишь когда он паркуется, замечаю, что Ромка-то уснул, умостившись у меня на коленях.
Сева обходит машину и открывает дверь возле меня.
— Идём, — кивает.
— Минуту, — осторожно перехватываю сына, — Ромка уснул.
Выбираться из машины с почти двадцатикилограммовым спящим ребёнком на руках сложновато, поэтому сначала аккуратно выставляю наружу ноги, потом придвигаюсь к краю сиденья.
— Давай мне, — говорит Сева и перехватывает Ромку.
— Спасибо, — отвечаю негромко, а у самой всё внутри в узел завязывается.
Он держит ребёнка на руках так уверенно, так надёжно, как… как настоящий его отец. Будто чувствует, что так это и есть.
А ведь так всё и могло быть, если бы не дурость моя…
Сева широким шагом с ребёнком на руках идёт к подъезду дома, а я молча семеню за ним. Ничего не говорю и ничего не спрашиваю. И даже надежду, вспыхнувшую внутри, стараюсь сдерживать и не давать ей разгореться. Чтобы потом не обжечься.
Заходим в подъезд, идём мимо консьержа и поднимаемся на лифте на четырнадцатый этаж. Лифт скоростной, но эти полминуты, пока едем, вся кожа покрывается мурашками рядом с Севой. Тону в его запахе — смеси туалетной воды и чего-то такого… знакомого… лично его. Во рту пересыхает мгновенно от волнения.
— Входи, — командует Сева, одной рукой удерживая спящего Ромку, а второй открывая дверь.
Сам он прямо с порога идёт в комнату. В спальню. Кладёт Ромку на широкую массивную кровать. Сын вздыхает, но не просыпается. Устал за сегодня, вчера днём не получилось уложить его, и ночью тоже спал как-то плохо. Теперь отсыпается.
— Одеяло есть в шкафу, — кивает на вмонтированный в стену шкаф с зеркальными дверями, а потом выходит из спальни.
Я осторожно, чтобы не разбудить, стаскиваю с Ромы кроссовки, расстёгиваю курточку. Решаю не укрывать, он ведь в одежде уличной, и так тепло ему.
Тихо выхожу из спальни и прикрываю двери. Сердце ускоряет ритм, потому что я понимаю, что сейчас мне предстоит разговор с Севой. И я очень надеюсь на его помощь.
Потому что больше не на кого…
Квартира у Севы огромная. Большая светлая гостиная с окнами до пола, судя по дверям, три спальни, прямо видна кухня. И там я вижу и самого Севу, а значит, туда и иду.
Сева стоит у кофемашины и смотрит в окно, упёршись мощными руками о столешницу. Он в рубашке, рукава закатаны и обнажают крепкие, накачанные предплечья.
Большой человек с большим сердцем. И мне остаётся лишь молиться, чтобы это сердце не захлопнулось от меня на тысячи замков.
Замираю на пороге, вцепившись пальцами в косяк двери. Молчу, потому что даже не знаю, как и с чего начать разговор.
— Он бил тебя, — утверждает, не спрашивает, всё так же глядя в окно.
— Откуда ты знаешь? — голос звучит, будто не мой. Хриплый какой-то, севший.
— В интернете прочитал, — разворачивается и смотрит, прищурившись. — Ну и ещё в некоторых источниках, не сильно открытых.
Пробил, значит. И так быстро. Сомневаться в его связях не стоит, в клубе, где он был управляющим, ещё тогда тренировались ребята из силовых структур.
— После первого же раза я ушла. Точнее, попыталась.
— Но всё оказалось не так просто?
— Угу, — опускаю глаза.
Он не произносит, но я слышу, чувствую в воздухе этот вопрос: “Ну и чего же тебе не хватало, что ты сбежала к монстру? Я бы так с тобой никогда себя не повёл”.
А может, это совсем и не его вопрос. Может, это моё нутро мне его задаёт. В тысячный раз уже…
— Ребёнка тоже бил?
— Нет, — мотаю головой. — Ему всё равно на Рому. Для Руслана он только средство наказать меня за непослушание.
— Мудила… — Сева снова отворачивается к окну и вздыхает едва заметно. Вижу, что он сдерживает эмоции, по напряжённым мышцам спины вижу, по тому, как пальцами вцепился в столешницу.