— По мнению Курченко, запасы из предыдущей партии должны были кончиться у Гафурова еще два дня назад.
— Да… И как бы то ни было, рисковал Гафуров напрасно — машина пуста. Что он делает?
— Психует.
— Точно. Ребята из гостиницы говорят, что второй день к нему страшно подойти — на всех волком смотрит, кричит без повода, чуть было вчера драку с соседом не затеял… Опасен.
— В общем, в эту картину вписывается и звонок в прокуратуру, что характерно — сразу же после появления в гостинице Виноградова.
— Да, Владимир Александрович — личность в порту известная, и какую он службу представляет, тоже не секрет. Видимо, Гафуров испугался, что Курченко «сдал» его по валюте, ну и…
— Где он сейчас?
— Заперся в комнате. Сосед — на дежурстве.
— Надо брать. — Храмов встал, давая понять, что совещание закончено.
…К двери комнаты Гафурова подошли втроем — Виноградов, вооруженный сотрудник розыска и милиционер в форме. Еще один оперативник встал у лестничной площадки, перекрывая одновременно окно в конце коридора. Внизу ждала машина.
— Откройте, пожалуйста, — постучался Виноградов.
— Кто? Что надо? — Голос за дверью был хриплый и встревоженный.
— Это из милиции, мы опрашиваем всех по поводу вчерашнего происшествия.
— Не знаю ничего, ничего не знаю! — Голос Гафурова внезапно сорвался на крик.
— Ну так что же, так и будем через дверь беседовать? — Виноградов старался говорить как можно непринужденнее.
Не успел он закончить, как дверь рывком распахнулась и на пороге появился Гафуров — невысокого роста, со спутанной копной черных волос. Виноградова поразило цветовое несоответствие: багровые, как у кролика-альбиноса, глаза и белесые, плотно сжатые губы. Гафуров замер на миг, все поняв, затем нанес молниеносный короткий удар, оттолкнул милиционера и рванулся к лестнице. Заметался, стряхнул с себя пытавшегося остановить его оперативника, вскочил на подоконник…
Огненно-рыжие шары перед глазами, грохот разбиваемого на миллион осколков стекла… Виноградов пришел в себя от нестерпимой боли в переносице. Через высаженную раму тянуло прохладой, в коридоре столпились обитатели гостиницы, высыпавшие на шум. «Очень неприлично лежу!», — подумал Виноградов и с помощью милиционера встал. Закружилась голова, ватные ноги плохо слушались. Все в крови — подбородок, рубашка, плащ…
— Эк он тебя. — Подошедший Храмов, не боясь испачкаться, крепко придержал Виноградова за локоть. — Быстренько к врачу, машина внизу. — И, отвечая на немой вопрос Виноградова, добавил: — Насмерть. Все-таки шестой этаж.
— Моя вина.
— Не волнуйся, всем достанется…
Меньше чем через три недели старший оперуполномоченный ОБХСС Виноградов вновь включился в работу по делу Курченко. Собственно, это уже было многотомное и перспективное дело о крупной группе валютчиков и контрабандистов, в котором эпизод с Курченко занял весьма скромное место.
Часть 3
Не бойтесь данайцев… 1989 год
—…Это номера их машин, — Собеседник Виноградова положил на не очень опрятную, носящую на себе следы многочисленных чаепитий скатерть распечатанную пачку «Беломора». Бледно-голубые цифры и буквы почти не выделялись среди типографского шрифта. — В первой сидели Вагиф и Боцман, из второй я не знаю никого, но Серый сказал, что это парни Тамарина.
— Тамарина? Странно, это же не его территория.
— Ну знаешь, есть такой слушок, что Тамарин хочет взять «пятак» под себя.
— Да ну, не может быть. Он с кооперативов сосет больше, без всякой головной боли.
— Знаешь, на определенном этапе деньги — это уже не все. Тамарину сейчас не просто авторитет, ему «крутой» авторитет нужен. Слава нужна, чтобы легенды про него — от Москвы до самых до окраин…
— Все-таки не думаю, хотя… Давай-ка поработай в этом направлении. Кто там из твоих знакомых поближе к Тамарину?
Приблизительно через полчаса они расстались, и вскоре старший оперуполномоченный ОБХСС Виноградов вернулся к себе в кабинет.
Рабочий день, собственно, уже закончился, но Виноградов по старой привычке не оставлять «на потом» мелких недоделок отпер сейф и достал из него свою гордость, предмет профессиональной зависти коллег из «параллельных и сопредельных» служб — оперативно-справочную картотеку. Уютно-бежевый картонный ящик занял привычное место в углу стола. Виноградов заполнил две новые карточки, затем, сверяясь со сделанными за день записями (при этом уже знакомая нам пачка «Беломора», освобожденная от папирос, сразу же сгорела в пепельнице), внес несколько пометок в дополнение к имевшейся в картотеке информации. Сейчас Виноградов испытывал чувство, знакомое миллионам коллекционеров во всех уголках планеты: внеся в собрание очередное, пусть даже не самое ценное пополнение, он также не в силах был устоять перед соблазном вновь окинуть взором свои сокровища.