Впрочем, так же как и в остальных, легальных сферах человеческой деятельности — в науке, политике, бизнесе, воинской службе… Ведь давно известно: сын генерала никогда не станет маршалом, потому что и у маршала есть дети.
Итак, перед Виноградовым сидел потомственный «теневик» из кавказских евреев, породнившийся со столичной воровской элитой.
Видимо, это именно их теперь называют «новыми русскими»?
Владимир Александрович изобразил растерянность:
— Не знал, что у Олега такие друзья.
— Ну, друзья — это, пожалуй, громко сказано. Просто в какой-то момент мы оказались нужны друг другу.
По мере того как необходимость в притворстве исчезала, Аркадий Юрьевич все меньше старался изображать игрушечного медвежонка. Глаза стали как будто меньше и холоднее, от носа к губам протянулись глубокие складки, а брови слились в одну ровную черную линию.
Внешность вообще почти всегда обманчива… Но интересно все-таки, сколько же разного коммерческого и чиновного люда жестоко поплатилось за ошибку, недооценив господина Холодовского или позволив себе с ним лишнее?
Аркадий Юрьевич уловил изменившееся настроение собеседника:
— Вы понимаете, о чем идет речь?
— Пока только в общих чертах, — покачал головой адвокат. И деликатно напомнил собеседнику о том, что пора бы перейти к цели визита:
— Чем могу помочь?
— Видите ли, Владимир Александрович… Положение обязывает. Зачастую судьба человека предопределена целым рядом объективных факторов, не зависящих от нашей воли. И тогда приходится заниматься не тем, к чему лежит душа, а совсем другим, неприятным и трудным делом. Согласны?
— Пожалуй, — кивнул адвокат и неожиданно даже для самого себя добавил:
— Я лично в далеком детстве мечтал уехать в Латинскую Америку — стать профессиональным революционером, как Че Гевара.
— Вот видите! — почему-то обрадовался посетитель. — А мне очень хотелось выучиться на пианиста и играть в ресторане. Джаз… Понимаете?
— Понимаю.
Аркадий Юрьевич очень долго и внимательно изучал сидящего перед ним человека. Потом спохватился:
— Так вот! С некоторых пор я по поручению тестя и его… авторитетных коллег проверяю, как обстоят дела в воровском «общаке». Работа такая, ясно?
— Простите, мне обязательно это знать? — уточнил Виноградов. Он считал, что без нужды носить в себе чужие секреты вредно для здоровья.
— Я рассказываю только то, что считаю нужным, — оборвал адвоката господин Холодовский. — Всем известно, как бандиты и блатной мир испокон веку «засылают наверх долю малую» — кто сколько может… Но вы ведь догадываетесь, что пресловутый «общак» вовсе не сундук с монетами и даже не пачки долларов, сложенные в какой-нибудь банковский сейф?
— Догадываюсь.
— Это давно уже целая сеть финансовых и торговых учреждений, коммерческих структур, заводов и фабрик, созданная для сохранения и приумножения доверенных авторитетам и законникам капиталов. Но в каждом деле необходим хозяйский пригляд, верно? Надо постоянно отслеживать правильность и эффективность вложения средств, компетентность и добросовестность исполнителей… Да и просто непорядочные люди тоже встречаются!
— Неужели и у вас «крысятничают»? — огорчился адвокат. — Надо же! А ведь у «блатных» и «братвы» воровать, говорят, поопаснее, чем у государства.
— Правильно говорят, — оскалился Аркадий Юрьевич. Сделал паузу и продолжил:
— Словом, я возглавляю нечто вроде теневого контрольно-ревизионного управления… И одновременно — налоговой службы! — Посетителю так понравилось собственное сравнение, что он громко и заразительно рассмеялся.
— Трудно, наверное, приходится? — посочувствовал Виноградов.
— Если вы имеете в виду моральный аспект, то в конечном счете прибыль направляется на благие нужды еду и лекарства для заключенных, на социальную адаптацию отбывших наказание, на материальную помощь их семьям… Сами знаете, что творится сейчас на зонах. Да и на воле! А мы даем рабочие места сотням тысяч граждан, выплачиваем налоги, занимаемся благотворительностью. Это плохо?
— Нет, я имел в виду чисто техническую сторону дела, — ушел от ответа Владимир Александрович. — Наверное, непросто заставить отчитываться дельцов теневой экономики?
— Ну я же действую не от своего имени… — скромно потупился Аркадий Юрьевич.
И на мгновение надел на себя привычную маску безобидного плюшевого медвежонка: