— Да-а… А если дать денег? Я имею в виду — много денег, понимаете? Действительно много!
— Понимаю. Деньги нам еще пригодятся, и немалые. Но не сейчас. Пока мы даже не знаем, кому и за что платить.
Господин Холодовский задумался:
— Скажите, Ратникова арестуют?
— Не думаю, вряд ли. Отберут, скорее всего, подписку о невыезде, пока следствие идет, помурыжат, а потом… как сработаем!
Собеседник поморщился:
— Господи, все не вовремя! Владимир Александрович, мне плевать, сколько и чего он там получит на суде, ясно? Главное, чтобы Ратников оставался на свободе ближайшие месяц-два. Можете обеспечить?
Адвокат почувствовал себя по меньшей мере удивленным:
— Видимо, я все же не понимаю…
— Вы не ответили на вопрос! Можете?
— Попытаюсь.
— Это не ответ, — неожиданно резко хлопнул ладонью о подлокотник Аркадий Юрьевич.
Виноградов жил на свете уже четвертый десяток лет, и за эти годы разные люди смотрели на него по-всякому. Но сейчас бывший оперативник и капитан милицейского спецназа с трудом сохранил лицо:
— Увы! Другого не будет.
Аркадий Юрьевич обмяк и откинулся в кресле.
— Видимо, следует все-таки кое-что объяснить…
— А надо ли? — засомневался Владимир Александрович.
— Слушайте!
Господин Холодовский принял решение, и то, что думает по этому поводу собеседник, его уже больше не интересовало.
— Олег Ратников ведет очень важное для нас журналистское расследование. Некоторое время назад я передал ему часть материалов…
— Ну что же, тогда понятно. — Владимир Александрович с трудом сдержал разочарование. Обычная практика! Честолюбивый труженик пера получает от заказчика действительный или мнимый компромат на конкурента, неудобного чиновника или вышедшего из-под контроля политического деятеля. И некоторую сумму денег… Рождается публикация, шум переходит в скандал, истерики и судебные разбирательства по искам о защите чести, достоинства, а также деловой репутации. Журналисту, как правило, рано или поздно бьют морду, но дело уже сделано.
— Понятно.
— Да что вам понятно! — Аркадий Юрьевич жестом очень уставшего человека помассировал себе виски. — Мы никого не собираемся мазать дерьмом… Кстати, простите за тон, ладно? Знаете, когда речь идет о спасении собственной шкуры, очень сложно демонстрировать хладнокровие.
— Даже так? — Иногда для поддержания разговора вполне достаточно ни к чему не обязывающих междометий. — Честно говоря, мне трудно представить проблему, с которой не мог бы справиться человек вашего уровня.
— И тем не менее… — Собеседник вздохнул. — Вы что-нибудь слышали про убийство Гасана Ахмедова?
— Да, конечно!
В прошлом году пресса много писала о том, как неустановленный снайпер сразил наповал некоего респектабельного господина, разминавшегося на теннисном корте. Единственным выстрелом, с крыши соседнего дома… Выяснилось, что покойный считался хозяином половины московских казино и подпольных игорных притонов.
— А про Эдика Воркутинского? Про Насоса? Про Васю Большого? Про Золотаря?
— Слышал…
— Не сомневаюсь!
И верно, ничего удивительного. Это раньше страна поименно знала своих героев и космонавтов. А теперь стало неприличным путаться в кличках, статьях обвинения и количестве «ходок» элиты преступного мира. Пожалуй, Владимир Александрович мог и сам продолжить этот скорбный список воров в законе, авторитетов и лидеров бандитских группировок, отправившихся за последние месяцы в мир иной.
Друг за другом, с небольшим интервалом или почти одновременно…
— Поверьте, эти люди много чего повидали. Они были очень осторожны и никогда не экономили на собственной безопасности. Понимаете? Охрана, особые правила жизни, машины с бронированными стеклами… И все равно их убили!
Виноградов промолчал. А что тут скажешь? Исполнителей не нашли, спросить не с кого. Вообще, лично он всегда был сторонником мирного разрешения конфликтов.
А тем временем господин Холодовский продолжил:
— И не только их… Идет настоящий отстрел всех сколько-нибудь заметных фигур российского криминала. Хотя это слово не совсем точное: кого-то действительно «валят» из винтовок и автоматов, кого-то взрывают, некоторым организуют «несчастный случай».
— Индивидуальный террор?
— Не только! Вчера опять устроили целую бойню…
— На проспекте Победы? — Виноградов почему-то сразу понял, что речь идет о том, что он видел по телевизору.