В первый момент я не нашлась что ответить. А что мы делали? Тогда я ляпнула первое, что пришло в голову:
– Я помогала Исааку улучшать его репутацию.
И спиной почувствовала, как Исаак напрягся.
Каштаново-рыжие волосы Доун растрепались, и она сдула челку со вспотевшего лба. При этом она скептически переводила взгляд с него на меня.
– Вы вернетесь за наш столик?
Я кивнула, и она взяла меня под локоть. А когда через пару метров я оглянулась на Исаака, тот уставился в пол.
Девчонки на другом конце бара перестали смеяться.
Утро понедельника, как и каждую неделю, началось с того, что перед первым занятием я запаслась огромным смузи и теперь шла с ним по территории кампуса. В Вудсхилле классно. Хотя сейчас я училась на третьем курсе и кампус был моим домом уже два года, красивыми кирпичными домами с высокими арками и памятниками важным личностям я продолжала любоваться так, словно сегодня оказалась здесь впервые. Тут всегда можно открывать для себя что-то новое.
Например, мне еще ни разу не попадался на глаза узор на кирпичной стене прямо рядом с астрономическим зданием. Отставив смузи на скамейку, я достала из сумки свой зеркальный фотоаппарат и присела. Потом сквозь объектив начала рассматривать орнамент на камне. Видимо, на стену попал дождь, из-за чего по ней растеклись капли и окрасили так, что казалось, будто чье-то лицо поворачивалось к солнцу.
Свет, льющийся на стену, был именно таким, как надо. Все еще глядя через линзу, я сделала медленный шаг назад и покрутила колесико, чтобы установить параметры ISO. Вручную выставила фокус.
Потом нажала кнопку спуска затвора. Как всегда, этот тихий щелчок камеры все еще вызывал у меня возбужденное покалывание в животе и волну мурашек. Фотография была для меня всем. Не существовало ничего, что значило бы для меня больше, ничего, что делало бы меня хоть приблизительно такой счастливой, как момент, в который я понимала, что поймала идеальный снимок.
Через какое-то время я снова убрала камеру, подхватила свой смузи и направилась в аудиторию. «Визуализация общества и его идеологий» – один из немногих обязательных семинаров за всю мою учебу, который мне нравился и не наскучивал до смерти бесконечной теорией. Посредством фотографии мы отражали определенные аспекты общества и высказывали свое мнение. В этом семестре в проектном задании необходимо было потрудиться над критическим пониманием социальной действительности. К сожалению, итоговая работа, которую нам предстояло написать, включала в себя еще и теоретический анализ. Я бы с удовольствием обошлась без нее, однако ради этого курса согласилась даже на такое.
– Доброе утро, – сказала я, зайдя в зал, и получила в ответ нестройное бормотание.
Я прошла к своему привычному месту в первом ряду, опустилась на стул и вытащила из сумки ноутбук. Эта штука стоила всех моих сбережений и была – наряду с фотоаппаратом, который Доун ласково называла Фрэнком, – моей самой ценной собственностью.
Редко когда я тратила крупные суммы. Так как питалась я обычно в университетской столовой, на еду много денег не требовалось, а одежду чаще всего покупала в секонд-хендах, после чего перешивала ее и перекраивала до тех пор, пока она не начинала мне нравиться. Например, футболку с Van Halen[1], которую надела сегодня, я приобрела за три доллара в комиссионном магазине в Портленде. Она была слишком большой, но ее правый край внизу я завязала узлом, так чтобы было видно, что под ней на мне джинсовые шорты.
– Все собрались? Тогда я начинаю, – произнесла моя преподавательница, Робин Говард, и шум в аудитории постепенно стих. Она открыла свою презентацию, которая выводилась на экран через проектор, и начала бросаться такими терминами, как предметно-ориентированное искусство, существенность и модификация. Мне очень нравилась Робин, не в последнюю очередь из-за того, что она была молода, красила волосы в синий цвет и – в отличие от многих других моих преподавателей – еще ни разу не бросала на меня взглядов из разряда что-она-вообще-тут-забыла. Тем не менее за ее лекциями я могла следить лишь вполуха. Я ненавидела теорию.
Поэтому запустила Photoshop и открыла свой новый проект – серию фотографий под названием «Наутро после». Последние пять месяцев я делала кадры после каждого своего секса на одну ночь. Разумеется, не мужчин, с которыми спала. Это безвкусно и не мой стиль. Вместо них я снимала в беспорядке разбросанную на полу одежду и старалась представить ее особым образом. Ловила солнечные лучи, проникающие утром сквозь занавески, и целую вечность торчала на полу, чтобы нажать на кнопку в правильный момент. Фотографии получались эстетичными, элегантными и сексуальными, и, глядя на них, каждый мог интерпретировать их так, как пожелает. Именно это я больше всего любила в искусстве. Здесь нет «правильного» и «неправильного», «черного» или «белого». Здесь все нормально и права есть у всех.