Но Хэнк воспринял ее вопрос серьезно.
— Нет, ни слова, — отозвался он. — По-моему, это было бы нарушением врачебной этики.
Ноэль тщательно свернула салфетку и положила ее возле тарелки.
— Хэнк, я должна кое-что сказать тебе. На случай, если ты… словом, если в конце концов мы… — Она осеклась и приложила ладонь к горящей щеке. — Как неловко! Наверное, ты не понимаешь, что я имею в виду…
— Нет, я догадываюсь, — возразил он. В отблеске свечей его лицо было невозмутимым. — Ты боишься, что мы привяжемся друг к другу. И ты вправе беспокоиться об этом — по крайней мере пока официально ты замужем: наши взаимоотношения могут показаться суду странными. — Он протянул руку и коснулся ее ладони. — Я правильно тебя понял?
Она кивнула, переплела пальцы с его пальцами, наслаждаясь их целительным теплом.
— О, Хэнк, если бы мы встретились через пять лет!
— А по-моему, для встреч подходит любое время.
Он поднес ее руку ко рту, повернул и поцеловал в ладонь. Поцелуй был нежным и вежливым, но обещал страсть. Никакие слова не стали бы столь же убедительными. Тугой узел в сердце Ноэль вдруг развязался. Все будет хорошо. Он подождет.
Хэнк нехотя отпустил ее руку и начал убирать со стола.
— Как насчет десерта? Боюсь, кондитер из меня никудышный, но по пути домой я прихватил в кафе персикового мороженого.
— Звучит заманчиво, — отозвалась она, радуясь, что он отошел от щекотливой темы.
С одной стороны, ей безумно хотелось предаться любви с Хэнком — сейчас же, немедленно, очутиться в его объятиях, прижаться к его телу, знать, что такая близость с Робертом была бы невозможна. Но приятно было и просто отдохнуть от эмоций, перевести дыхание, стать собой.
Ноэль поняла, что ей еще долго предстоит быть начеку, зорко высматривая не только реальные и потенциальные опасности, но и то, что сулило бы перемены к лучшему в ее жизни. Например, вот этого мужчину в голубой рубашке, стоящего перед ней.
Глава 13
— Почему ты считаешь, что они арестовали невиновного? — Мэри смотрела на Чарли, который вел «блейзер» по извилистой горной дороге под проливным дождем.
— Бог свидетель, я был бы только рад взвалить всю вину на этого панка. — Чарли нахмурился, всматриваясь в водяную завесу перед ветровым стеклом. — Но каким бы бандитом он ни был — а у меня создалось впечатление, что Бронуин. известно о его преступлениях, — Данте Ло Прести не бил стекла в редакции.
— Откуда такая уверенность?
— Первое доказательство — размер его обуви. Ло Прести носит обувь десятого размера, что подтвердил его босс, а отпечатки на земле под окнами оставлены обувью двенадцатого или тринадцатого.
— А мне казалось, ты говорил, что полиция не нашла никаких следов.
— Да, полицейские старательно затоптали все следы. — Чарли включил радио и настроился на местную станцию, которая дважды в час передавала прогноз погоды.
Когда они задумали навестить старшего брата Коринны, Эверетта, живущего близ Олбани, меньше всего они беспокоились о погоде. Теперь же им приходилось двигаться медленно и осторожно, чтобы не угодить в кювет. Мэри не переставала думать о разбитых окнах, на замену стекол в которых ушел почти весь вчерашний день. «Могло быть и хуже», — размышляла она.
— Так ты говоришь, Уэйд позаботился о том, чтобы Роберт не попал под подозрение? — Судя по встрече с Уэйдом Джуиттом на улице, Мэри не сомневалась, что он способен на такое.
Чарли развил ее мысль:
— Я не удивился бы, узнав, что старина Уэйд собственноручно бил стекла. Всем известно, какие у него огромные ступни.
— И подлости ему не занимать. — Мэри взглянула в окно на едва различимое зеленое пятно долины далеко внизу. Еще несколько миль — и они доберутся до автострады, ехать станет легче.
Она до сих пор гадала, правильно ли они поступили, отправившись в эту поездку. Ее подталкивала к такому решению тревога и желание побыть вдвоем с Чарли. Только слепой не заметил бы, что он влюблен в нее. И напрасно было бы отрицать, что она идет по тому же кремнистому и опасному пути. С одной несущественной разницей: бывшего мужа она продолжала любить все эти годы.
— Так или иначе, — продолжал Чарли, — Уэйд — лишь пешка в чужой игре. Вряд ли Роберт будет арестован. И тут напрашивается еще один вопрос: почему он так боится нас?
— Возможно, Эверетт поможет нам разобраться в этом, — с преувеличенным оптимизмом откликнулась Мэри. — Он же старший из братьев Коринны. Он помнит больше, чем Джорди.
— Если предположить, что происходящее имеет какое-то отношение к Коринне. Возможно, существуют и другие жертвы, о которых мы не подозреваем, — рассуждал Чарли вслух. Взглянув на Мэри, он поспешил добавить: — Конечно, я выражаюсь фигурально. Скорее всего речь идет о каких-то денежных махинациях Роберта — незаконных сделках, взятках и так далее. Я не удивлюсь, узнав, что у Роберта есть счет в банке где-нибудь на Каймановых островах.
— Значит, ты считаешь, что мы зря тратим время?
Он подумал, прежде чем ответить.
— С точки зрения репортера — нет. По-моему, любую зацепку надо изучить, по любому следу пройти до конца. Но как твой любовник, я готов признаться, что бесстыдно цепляюсь за любой предлог, лишь бы почаще видеться с тобой.
Мэри шутливо хлопнула его по плечу.
— У тебя нет ни стыда, ни совести.
— Хочешь, я докажу это? Мы можем постоять на обочине, пока не кончится ливень. Уверен, мы найдем чем заняться. — И он сверкнул проказливой усмешкой.
Втайне Мэри только об этом и мечтала — с тех пор, как провела ночь в доме Чарли. Почему в своей постели никогда не бывает так же тепло и уютно, как в постели любимого? Вчера вечером Саймон звонил из Сиэтла, и Мэри вдруг поняла, что не может дождаться, когда закончится разговор. О Чарли она думала непрестанно. О его привычке рассуждать с серьезным видом, так что собеседник не сразу понимал, что он шутит. О том, как он выглядит по утрам, со стоящим дыбом вихром на лбу, с седоватой щетиной на подбородке. О том, что он предпочитает яичницу-глазунью.
После той ночи, когда Мэри принялась заправлять постель, Чарли мягко отстранил ее со словами: «Не надо, оставь как есть». По его тону Мэри поняла: он отнюдь не желает поскорее забыть о минувшей ночи. Этот жест тронул ее сильнее всяких слов.
— Хочешь повеселить тех, кто случайно будет проезжать мимо? — с притворной чопорностью откликнулась она. Взглянув на часы, она обнаружила, что время близится к половине двенадцатого. — Не забудь, Эв с женой ждут нас к обеду.
— Ладно, — смирился Чарли, — пусть дождь утихает сам, без нашей помощи.
Через сорок минут они подкатили к опрятному двухэтажному особняку в новом пригороде к северу от Олбани. Жена Эверетта, молодая темноволосая женщина, слишком тоненькая для новоиспеченной мамы, встретила их у двери, держа на руках младенца.
— А мы боялись, что вы утонули по дороге! — воскликнула она, приглашая гостей в прихожую. — Проходите, располагайтесь как дома. Сейчас я позову Эва. Он в подвале, возится со своими скворечниками.
— Скворечниками? — удивленно переспросила Мэри, на миг забыв о мокрой обуви, которую она снимала.
Хозяйка дома рассмеялась и с мягким упреком покачала головой.
— Разве Нора не говорила вам? Это его хобби. Эв мастерит скворечники и продает их в местном магазине кустарных изделий. — Она протянула руку. — Чуть было не забыла представиться: меня зовут Кэти. Эв так много рассказывал мне о вас, что мне кажется, будто мы давно знакомы. — И она повернулась к Чарли: — А вы, должно быть, муж Мэри?
Зардевшиеся щеки заставили Мэри на время забыть о мокрой одежде и волосах. Она уже собиралась поправить Кэти, когда Чарли пожал ей руку и просто представился:
— Я Чарли Джефферс. Очень приятно познакомиться. А как зовут эту юную леди? — И он наклонился над младенцем, закутанным в розовое одеяльце.
На лице Кэти появилось горделивое и смущенное выражение, свойственное молодым матерям.