Растянувшись на траве, я крепко уснула.
Сквозь сон, я слышала, как Сил что-то говорил брату, почувствовала, как меня приподымают в воздух. Открыла глаза и увидела приближающееся дно повозки. Что-то пробурчала в благодарность в ответ. Под мерное цоканье копыт закопалась еще глубже в душистое сено и опять погрузилась в сон.
Мне снилась река. Прохладная вода приятно омывала все тело. Выныривая и погружаясь снова и снова, я чувствовала как уходит боль обезображенных рук, уходит боль изнутри.
Проснулась я уже под вечер. Выползла из сена. Рядом сладко посапывал Сил. Фарг клевал носом на месте возницы. Я дотронулась до его плеча.
— Иди поспи, я поведу.
— Хорошо, — он быстро согласился. — Правее солнца бери, — он указал на заходящее светило.
— Подожди. — я достала из рюкзака компас и сверила направление. Фарг молча за мной наблюдал.
— Лика, — он осторожно дотронулся до компаса, — там, откуда ты, ни Совета, ни Таросов нет?
— Нет.
— Насколько это далеко?
— Очень далеко.
— Хотелось бы посмотреть.
Я в ответ промолчала.
— Что мы с Советом не поделили? Знаешь, сколько у нас земель западнее? Там равнины сплошные, рощицы да луга на месяцы пути. И не живет почти никто. Так, племена мелкие. А еще дальше — большие города, там Витрубы живут. Так до них идти далеко. Вот с кем поближе и ругаемся. Скучно им просто народом руководить и процветать…
Он замолк.
— Ладно, пойду я отдохну немного. С дороги не собьешься?
— Не должна…
Откормленные лошади уверенно бежали вперед, легко двигая повозку. На засыпающие луга спускались сумерки.
Выехав на дорогу, и, словно почуяв скорую встречу со стойлом, лошадки затрусили быстрее. Сзади, глубоко зарывшись в сено, спали братья, изредка дергаясь во сне и толкая хлипкие борта своей кровати.
Два года… Что же тут случилось за эти два года? Почему так переменился Элрон? Что они делают в землях таросов? Является ли хоть что-то из того, что наплел мне Шатир, правдой?
Руки снова кольнули болью. Осветив их фонариком, я сморщилась. Повязки пропитались кровью. Пятна проступали тут и там. Бесследно это не пройдет. Шрамы на всю жизнь останутся. Я вздохнула. Главное — я сама жива.
Глубокой ночью, далеко впереди показались огни. Я разбудила Фарга. Вскоре, мы доехали до небольшой деревушки.
Деревня, видимо, была перевалочным пунктом караванов, так как постоялый двор, на который мы въехали с занимавшимся рассветом, был отгрохан в три этажа. Внизу сгрудились повозки. Сегодня ночью двор стал пристанищем для одного или двух небольших караванов.
С братьями я попрощалась снаружи. Не заезжая во двор, Фарг повернул недовольных лошадей и тронулся дальше.
— Нутром чую, домой надо скорее, — на прощание он протянул свою огромную ручищу, в которой утонула моя. — Желаю найти своего мага.
Я забрала из повозки предназначенную для меня одежду и деньги.
— Спасибо за все, — я подмигнула Силу, — удачи вам!
Заплатив сонному хозяину за четыре дня вперед, я поднялась к себе в комнату.
Кинув рюкзак в угол и распластавшись на кровати, я погрузилась в неглубокий сон. Сновидений не было. Проспала я не так много. Открыв глаза, я вновь увидела все еще подымающееся солнце. Уснуть мешал зуд, появившийся в руках под повязками. Вновь будить хозяина и просить лекарств мне не хотелось, и какое-то время я тихо чесалась, стараясь унять жжение. Но под толстым слоем чесать было неудобно. И возник вопрос — чему там чесаться?
Боясь, что подхватила какую-нибудь заразу, я принялась разматывать свои окровавленные тряпки. С трудом отлепив намертво приклеевшуюся ткань, я осторожно обмыла раны водой — и обомлела.
Помимо того, что исчезла боль, мои болячки затянулись, оставив только корочки, которые нестерпимо чесались.
Сдирая их расчесами, я с удивлением рассматривала чистую кожу, на которой шрамами оставались мои недавние порезы.
Что происходит? Я не верила своим глазам. Никаких мазей у меня не было. Как могли за один день пройти глубокие порезы и страшные ожоги? Ответов я так и не нашла.
К тому времени, как солнце достигло своего апогея, самые мелкие из шрамов совсем исчезли, не оставив после себя ни единого следа.
Весь этот день я спала и чесалась, чесалась и спала. Совместно, эти действия привели к тому, что к вечеру мои руки перестали походить на карту мира в теплых багровых тонах. И воспоминания о камере пыток остались лишь в моем мозгу. Понять, почему все эти чудеса со мной происходят я была не в силах, но мне происходящее нравилось.
Шатир не появился ни на следующий день, ни через день.
Я основательно успела изучить каждый угол своей комнаты и местной гостиницы.
Временами мне начинало казаться, что Элрон и тут меня обманул. И Шатира не предвидится. Зачем ему все это было нужно, я не понимала, как не понимала, что вообще происходит вокруг и с моими знакомыми в частности.
Кем была я для того же Элрона? Девушка, с которой он два года назад был знаком ровно два месяца? Кем он стал для меня?
Прямо за деревней начиналась мелкая речушка с чистым мокрым гладким песком на берегу. Дети приходили туда играть и рисовали картинки острыми палочками на мокром песке. А я молча наблюдала за их играми. Мое бездействие, пока они носились по пляжу, начинало меня угнетать.
Когда они ушли, я взяла палку и принялась рисовать на песке, что приходило на ум. Время пролетело незаметно. Оторвалась я, когда поняла, что вокруг меня столпились маленькие зрители, с интересом рассматривая мои художества.
— Что это? — самая старшая девочка ткнула в нарисованное мной.
— Это… это добрый зеленый инопланетянин в пупырышках (они особенно хорошо получились).
— Добрый? — дети с сомнением покосились на зубастый оскал.
— Добрый, — заверила их я, — он просто испугался.
— Кого?
— Кого? — Я вдруг вошла в роль. — Вот этого робота с альфа-центавра…
— ???
— …которого прислали злые джедаи… покорить их народ.
Дети заулыбались. Игра им понравилась.
— А где это?
— Это в далекой-далекой галактике, на одной из звезд.
— На звездах не живут, — Старшая ткнула пальчиком в небо.
— Да, рядом со звездами есть планеты, на которых как раз и живут добрые зеленые пупырчатые инопланетяне… Хотя у вас звезды, возможно, и прибиты гвоздями… Ну так вот, а главный злодей у них — Дарт Вейдер, против которого борются добрые зеленые пупырчатые инопланетяне.
— А я его мечом! — маленький мальчик схватил палку и ткнул в якобы изображение главного злодея.
— А какого цвета у тебя меч?
— Обыкновенный, — растерялся мальчик, — но очень большой!
Я выставила свою палку:
— У настоящего джедая меч должен светиться синим, — я запнулась, — или зеленым, точно не помню.
Мы носились по пляжу, тыкая палками в робота и сражаясь между собой.
— А затем он сказал: настоящим королем инопланетян будет тот, кто вытащит мой меч из этого робота!
…
— И пошли они к Кащею…
…
— А он достал свой огнемет и как…
…
— А потом владыка Саурон…
…
— Бэтмен взмахнул плащом и скрылся в ночи…
К себе в комнату я вернулась невероятно счастливая.
Прошло три дня. Я ковыряла большой ложкой густую горячую похлебку на нижнем этаже постоялого двора, с грустью думая о том, что мне делать, если Шатир так и не появится. Мысли вновь и вновь возвращались к равИеру. Неужели он меня обманул? Зачем?
Семь месяцев моей жизни… Или не жизни? Я жила только воспоминаниями. Ночью я улыбалась, видя во сне Шатира, своих друзей из отряда и просыпалась утром, сгорая от желания вновь уснуть и идти с ними дальше. Каждый день вспоминала Кирда, глядя на мужчин, спешащих мимо, разглядывая свою похорошевшую физиономию в зеркале. И редко, словно зная, как я борюсь с этими воспоминаниями, вечерними часами приходила тоска. Тягучая, до боли в груди сжимавшая все внутри. Тогда я видела ЕГО лицо перед собой.