- О чем, черт возьми, она могла говорить со стражником?!
- Этого мы не знаем, ваша милость, так как с того места, где мы стояли, слов было не разобрать.
- Продолжай.
- Так было дело, сударь. А потом солдат передал мадемуазель свой фонарь и открыл перед нею дверь камеры - наружную дверь, сударь.
- И она вошла?
- Ваша правда, сударь. Мадемуазель вошла туда.
- Проклятие! Теперь я понимаю...
- Что, сударь?
- Это тебя не касается, бездельник! Остерегайся вывести меня из терпения. Продолжай...
- Мадемуазель отсутствовала примерно четверть часа или немногим больше. А потом она быстро вышла и села в портшез, а мы с напарником отнесли ее к церкви на площади - вы знаете, ваша милость, это совсем недалеко оттуда.
- Черт! Мадемуазель разговаривала с вами?
- Нет, ваша милость.
- Черт, черт! По крайней мере, она же сообщила вам, куда следует ее доставить?
- Мадемуазель сказала мне перед тем, как обратилась к стражнику: "Когда я вернусь, вы отнесете меня на площадь к церковной ограде, где меня должен ждать кантор Буало".
- Проклятье! Она так и сказала?!
- Я передал вам слово в слово, сударь.
- Значит, весь обратный путь из тюрьмы мадемуазель не обращалась к вам? Вы не слышали ее голоса?!
- Нет, сударь. Она молчала всю дорогу.
- Тысяча чертей! Неужели она... неужели это возможно?!!
Комендант заметался по кабинету, словно раненый тигр.
- Как она была одета?
- В темный бархатный плащ с капюшоном.
- Вы видели ее лицо?
- Конечно, сударь. Она разговаривала с нами во дворе дома.
- Да нет, идиот. Видел ли ты ее лицо, когда она вышла от этого арестанта?
- А-а, вот что ваша милость имеет в виду. Если ваша милость об этом спрашиваете, то я могу твердо ответить - нет.
- Так, значит, вы своими собственными руками доставили к церкви этого...
- Кого вы имеете в виду, ваша милость?
- Нет, - сказал вовремя спохватившийся комендант. - Нет, ничего. Вы свободны, по крайней мере - пока. Можете идти.
- Но, сударь... вы обещали, что мадемуазель не будет...
- Не будет, не будет! Мадемуазель ничего не будет. Уж об этом я позабочусь лично.
Лакеи с низкими поклонами попятились назад, но голос коменданта застиг их в дверях.
- Постойте! Но как же, черт побери, случилось, что вы топали обратно с пустым портшезом?
- Нас отпустил мэтр Буало. Он сказал, что мадемуазель будет слушать его орган и молиться.
- Мятежник, предатель. Да это целый заговор! - прошипел комендант, еле сдерживаясь. - Ступайте вон! - крикнул он струхнувшим лакеям. - Да смотрите, если вы проболтаетесь кому-нибудь хоть одним словом - я сдеру с вас шкуры, живьем!
Как только двери за лакеями затворились, он дал волю своему гневу, запустив для начала в стену массивным письменным прибором, красовавшимся на его столе.
На шум прибежал испуганный офицер.
- Разыскать кантора церкви святого Фомы - Буало! - свирепо сказал комендант. - И приведите мне стражника, который, охранял камеру приговоренного прошлой ночью.
- Их было двое, ваша милость.
- Так приведите обоих, да поживее!
Требуемых солдат искали долго, но отыскать сумели только одного - зато именно того, который интересовал господина коменданта в первую очередь.
- Отвечай, как ты выпустил пленника? - угрюмо потребовал комендант, успевший взять себя в руки.
- Он сказал, что неподалеку на мадемуазель де Бриссар напала целая шайка городской черни и у него есть приказ забирать всех солдат ему в помощь, - отвечал солдат.
- Кто сказал? Арестант? - спросил совершенно сбитый с толку комендант.
Он готов был услышать все, что угодно, но только не то, что услышал.
- Ну да, сударь. То есть - нет. Мистер Джейкобсон, - тоскливо отвечал стражник, которому уже начал мерещиться призрак петли, которой окончится все дело.
Комендант некоторое время собирался с мыслями. Наконец ему это в некоторой степени удалось.
- Я вижу, это целый заговор, - раздельно проговорил он. - В Ла-Рошели целая шайка мятежников, и солдаты тоже примкнули к ней.
- Нет-нет, господин комендант. Клянусь, я ни в чем не виноват. Он не человек, а дьявол и, верно, умеет проходить сквозь стены!
- Ты, верно, опять имеешь в виду мистера Джейкобсона? - саркастически улыбаясь, спросил комендант, вытаскивая из ящика стола пару пистолетов.
- Да нет же, ваша милость! Я говорю об этом проклятом гасконце. Одному сатане известно, как он объявился по эту сторону дверей. И я готов поклясться, что прибежал он с улицы.
- Ты перестанешь морочить мне голову ровно через секунду, - зловеще сказал комендант, нацеливаясь в беднягу из пистолета, - потому что я застрелю тебя на этом самом месте.
- Сударь, прошу вас, сжальтесь надо мной, - повторял перепутанный солдат. - Я ни на секунду не расставался со своими ключами - все они на месте.
- Значит, ты сам отпер ему дверь, негодяй?!
- Клянусь, я не отпирал ему дверей! Клянусь Господом Богом и всеми святыми и именем моей матери! - завопил несчастный, увидев, что комендант собирается спустить курок.
- Или ты последний негодяй и клятвопреступник, или... ты действительно не отпирал ему дверей, - несколько поостыв, сказал комендант. - Но, может быть, ты объяснишь мне в таком случае, как он смог выбраться наружу?
Видя, что солдат никак не может прийти в себя, комендант решил успокоить беднягу, в надежде, что ему все-таки удастся уяснить себе происшедшее ночью. Кое-что он уже понимал: ему было совершенно ясно, что Камилла, повинуясь безрассудному порыву, явилась в тюрьму и заменила д'Артаньяна в камере, отдав ему свой плащ. Но каким образом девушке, в свою очередь, удалось незамеченной покинуть тюремные стены, если часовой божится, что не отпирал дверей?
- Ты говоришь, что тебя снял с поста мистер Джейкобсон?
Солдат низко опустил голову.
- Это так или нет?
- Нет, ваша честь, это был он!
- Не надо говорить со мной загадками, любезный.
- Тот самый гасконец, ваша милость! Тот, кому полагалось сидеть взаперти. А он, будь он трижды проклят, пришел снаружи!
- Так, так, - протянул комендант, начиная догадываться о продолжении истории.
- И ты со своим напарником, вместо того чтобы схватить проходимца или в крайнем случае застрелить его, спокойно дали ему...
- Нет-нет, ваша милость. Просто он был в низко надвинутой шляпе и говорил очень властно и громко. Он приказал нам бежать на помощь мадемуазель де Бриссар, на которую напали смутьяны.
- И вы оба поверили ему?!
- Мой товарищ побежал туда, куда указал этот гасконец, а оттуда действительно слышались крики и раздалось несколько выстрелов, сударь. Я тоже подумал, что если на портшез напали, то, конечно, носильщикам не отбиться вдвоем...
- Постой, а откуда ты узнал, что мадемуазель де Бриссар должна быть в портшезе, а слуг при ней только двое?
- Но я же видел их незадолго до этого.
- Кого?
- Лакеев, которые принесли портшез.
- Куда они его принесли?
- Прямехонько к воротам тюрьмы, ваша милость. А из портшеза вышла мадемуазель де Бриссар.
- Ты уверен в том, что это была она?
- Я разговаривал с ней, как с вами сейчас, ваша милость.
- Ага... ну конечно. И о чем же вы беседовали?
- Если ваша милость не верите мне, вы можете справиться у Жана.
- Что еще за Жан?
- Так зовут второго, моего товарища...
- А... да... Нет, почему же, я верю тебе. Мадемуазель хотела видеть арестанта?
- Да, ваша милость. Я впустил ее, так как она сослалась на вас.
- Вот как?! Сослалась на меня. Это мило, - заскрежетал зубами комендант.
- Если я сделал что-нибудь не так, я покорно прошу прощения у вашей милости.
- Отлично, - повторял комендант, не слушая солдата. - Оч-чень трогательно и романтично!