Произнеся эти слова, Атос небрежным кивком указал на фелуку, видневшуюся в бухте, окруженной отлого спускавшимися вниз холмами. Дорога, на которой они находились в этот момент, вилась посреди холмов и вела прямо к естественной гавани, где стояло рыбацкое судно.
Они спустились к бухте, где были встречены молчаливым матросом, указавшим им на борт фелуки, - на палубе стоял сухопарый человек с обветренным красным лицом морского волка. Это был капитан.
- Мы не задержим вас, милостивые государи, - спокойно произнес Атос. Я только хочу сообщить милейшему капитану, что у него на борту будет не два, а три пассажира.
- Как так?!
- Именно, лейтенант Малэ, - по-прежнему невозмутимо продолжал Атос. Дворянину, отправляющемуся в рискованное путешествие, может пригодиться лишний слуга, не так ли?
- В своем ли вы уме, милостивый государь, что позволяете себе вмешиваться в исполнение приказа его высокопреосвященства? - вмешался лейтенант, худшие опасения которого при виде Атоса, догонявшего их вместе с молчаливым Гримо, начинали оправдываться.
- А, так д'Артаньян принужден куда-то отплыть на этой посудине по приказу его высокопреосвященства! Заметьте, любезный лейтенант, что этого я не знал - я просто полагал, что начальство - кажется, так я выразился, д'Артаньян, - отправляет моего товарища с каким-то важным поручением. Но теперь, после того как вы, лейтенант, вольно или невольно сообщили мне, что лицо, отдавшее приказ, не кто иной, как его высокопреосвященство, я принужден заявить, что это меняет все дело.
- Вы уступаете, не так ли?
- Напротив!
- Напротив? Тысяча чертей!
С этими словами доверенное лицо его высокопреосвященства бросило взгляд через плечо на матроса с фелуки, как бы желая удостовериться, что обретет в нем союзника. Капитан тоже перестал дымить своей глиняной трубкой и, сойдя на берег, приблизился к ним. Его флегматичное лицо, обрамленное классической "шкиперской" бородкой, выражало сдержанный интерес к происходящему.
- Видите ли, любезный, господин Атос - мой друг, а я не люблю, когда с моими друзьями разговаривают подобным образом, - сказал д'Артаньян, сочтя, что пора вмешаться.
- Минуту терпения, д'Артаньян, - произнес Атос. - Дело заключается в том, лейтенант, что господа королевские мушкетеры подчиняются только господину де Тревилю или его величеству королю Франции. Насколько мне известно, его высокопреосвященство не имеет формального права использовать офицеров роты королевских мушкетеров в качестве своих курьеров. Погодите, сударь, дайте мне закончить свою мысль, - добавил Атос, видя, что лейтенант хочет что-то сказать. - Однако господин д'Артаньян - солдат Франции, и он волен исполнить любое частное поручение господина кардинала, являющегося, как всем известно, первым министром Франции. Вне всякого сомнения, это поручение, будучи выполненным, послужит на благо французскому государству и нанесет ущерб его врагам. Со своей стороны, я, как солдат короля, могу только способствовать и желать всяческого успеха д'Артаньяну в этом деле. Именно поэтому, сознавая, сколь нелегким должно быть секретное поручение, возложенное на господина д'Артаньяна, желая облегчить ему, насколько возможно, тяготы и препятствия, которые, несомненно, встретятся на его пути, я, скромный мушкетер, решил обойтись без своего слуги, оставаясь здесь, в лагере, отдав его в полное распоряжение господина д'Артаньяна. Неужели такое благое начинание не найдет поддержки с вашей стороны? закончил Атос, отпуская шутовской поклон лейтенанту Малэ.
Тот, казалось, не был удовлетворен объяснениями Атоса, однако не находил, что возразить.
Планше с Гримо с благоговением взирали на мушкетера, видимо, пораженные его речью, - Атос редко открывал рот, да и делал это чаще для того, чтобы осушить парой глотков стакан бургундского.
- Помилуйте, Атос. Зачем вы устроили весь этот спектакль? - прошептал д'Артаньян, подходя к мушкетеру.
- Мне не нравится эта затея кардинала, и я хочу, чтобы Гримо сопровождал вас. Я полагаюсь на Гримо, и мне так будет спокойнее, - просто отвечал Атос. - Если уж мы не можем помешать кардиналу играть его игру, то давайте по крайней мере примем свои меры предосторожности.
- Но его высокопреосвященство поручил мне посадить на борт корабля этого господина со своим слугой, относительно же вашего слуги у меня нет никаких приказаний, - сказал лейтенант.
- Что с того? - невозмутимо отвечал Атос. - Мы ведь оба понимаем, что его высокопреосвященство отправляет господина д'Артаньяна в частную поездку, а в таких случаях, насколько мне известно, воинский устав не имеет силы и количество слуг не регламентируется.
- Ну что ж, господа? Мы отплываем или нет? - вмешался капитан.
- Разве вы не видите, что достойный капитан ждет? - все тем же спокойным и насмешливым тоном продолжал Атос, обращаясь к лейтенанту. - Не станем задерживать его. Без третьего пассажира фелука от берега не отойдет. В противном случае господин де Тревиль узнает, что лейтенанта его мушкетеров без его ведома собираются увезти неизвестно куда на какой-то подозрительной рыбацкой посудине. Мы оба прекрасно понимаем, лейтенант, что господин де Тревиль неминуемо обратится к королю, а его величество захочет узнать у его высокопреосвященства подробности дела. Таким образом, секретное поручение господина кардинала перестанет быть секретом для всех. Не лучше ли обойтись без огласки, лейтенант?
- Делайте что хотите, - отступил Малэ. - Но капитан предупрежден только о двух пассажирах.
- Не беда. Где найдется место для двоих, там разместятся и трое. К тому же мой слуга неприхотлив. С капитаном предоставьте поговорить мне.
Атос сделал два шага навстречу бородатому капитану, который уже с нескрываемым интересом глядел на него. Мушкетер отвел фламандца в сторону и что-то тихо сказал ему. При этом из рук Атоса в карман капитана перекочевал тугой кошелек, что осталось незамеченным для окружающих. Капитан коротко кивнул и направился к фелуке, сделав жест, который можно было бы истолковать как приглашение пассажирам взойти на борт.
- До свидания, Атос, - взволнованно сказал д'Артаньян, сжав руку товарища.
- До скорой встречи, д'Артаньян, - отвечал мушкетер. - Мы будем ждать вас.
Глава третья
Поучительные сведения о жизни в Западных Индиях
Д'Артаньян поднялся на борт по шаткому трапу. Фелука имела небольшую осадку, поэтому она стояла недалеко от берега, у невысокого естественного мола, выдававшегося в море.
На палубе маячила одинокая фигура рослого матроса. Вскоре к нему присоединились еще несколько товарищей - также фламандцев, как можно было судить по их говору.
Якорь был поднят, и скоро быстро сгущавшиеся над морем сумерки надежно укрыли корабль от взглядов оставшихся на берегу людей.
Стоя на палубе, д'Артаньян наблюдал за спокойными и сноровистыми действиями экипажа, весьма немногочисленного, но умелого.
- Не находишь ли ты, что наши моряки больше шумят и суетятся, тогда как эти все делают тихо и быстро, а уж разговорчивы они все, примерно как наш милейший Гримо? - сказал д'Артаньян, обращаясь к Планше, стоявшему рядом.
- Верно, сударь, но мне кажется, что среди них есть и наши соотечественники. Мне показалось, что я несколько раз слышал французскую речь.
- В самом деле, Планше? Было бы славно встретить на этой посудине кого-нибудь, с кем можно поговорить по-человечески!
К ним подошел капитан. Во рту его дымилась неизменная трубка.
- Пожалуйте в свою каюту, сударь. Я покажу вам дорогу. Мое имя Якоб Ван Вейде, - добавил он, помолчав.
- Меня зовут Шарль де Кастельмор, капитан, - отвечал наш гасконец. Что, на фелуке есть и французы?
- Почему вы так думаете, господин де Кастельмор?
- Планше слышал, как кто-то говорил по-французски.
- Да, в самом деле. Наверное, это мой помощник - он, кажется, говорит на всех христианских языках, а может быть, знает и несколько дикарских наречий.