— Нравится? — спросил вернувшийся Коул. Похоже, иной реакции он и не ожидал.
— «Лава флау» или пинаколада?
Дороти внимательно посмотрела на два стакана, которые Коул поставил перед ней на столик.
В одном из стаканов, судя по цвету и аромату, было кокосовое молоко с ромом, которые прорезали красные языки клубничного сока. Дороти указала на этот стакан.
— Что это?
Коул усмехнулся, словно ему приходилось учить азбуке маленькую девочку.
— «Лава флау». Пинаколада чуть крепче, хотя состав почти тот же: кокос, ром и фрукты.
— Тогда мне «Лава флау», пожалуй.
Дороти прикинула в уме, сколько глотков ей потребуется, чтобы потерять способность стоять по стойке «смирно». Обычно она чувствовала легкое головокружение уже после второго бокала шампанского. Нельзя терять голову, сказала она себе. На этот раз рядом нет Лизы, которая позаботилась бы о своей захмелевшей подружке. Дороти грустно улыбнулась.
Подняв глаза, она столкнулась с заинтересованным взглядом Коула.
— Дороти, а ты очень красивая, — без тени ложной стыдливости заметил он.
— Спасибо, Коул, но…
Он не дал ей договорить.
— Кажется, подоспел ужин.
— Тот самый кабан? — уточнила Дороти.
— Да. Обычно помимо него подают цыпленка по-гавайски, приготовленную на пару рыбу в листьях таро и салат из соленого лосося, помидоров и лука. Напитки и фрукты в неограниченном количестве. — Коул, похоже, получал удовольствие от одного перечисления деликатесных блюд.
— Что ж, сейчас попробуем.
Жаль, что здесь нет Лизы, подумала Дороти. Забавно было бы послушать ее причитания по поводу гибели идеальной фигуры.
В этот момент на эстраду вышел конферансье. Разогрев публику несколькими довольно плоскими шутками, он объявил дефиле. Модели, как женщины, так и мужчины, продемонстрировали одежду в полинезийском стиле. Ничего замысловатого, подумала Дороти. Далеко не наряды от кутюр. Разнообразные набедренные повязки чередовались с чем-то вроде парео — большого лоскута ткани, который на различный манер обвязывался вокруг тела. Забавно было бы увидеть кого-нибудь на улицах Филадельфии в подобном облачении, подумала Дороти.
Несколько глотков коктейля уже давали о себе знать. Во всяком случае, улыбка не сходила с ее губ. Дороти чувствовала, что ее переполняет небывалое счастье, от которого хочется постоянно смеяться и… танцевать. Так вот почему гавайцы всегда такие жизнерадостные!
После дефиле началось шоу. Погасили свет, зажгли факелы вокруг эстрады и свечи на столах. На площадке появились три огромных мускулистых парня, которые с помощью ног ловко жонглировали горящими палками, глотали шпаги и по-звериному ревели.
Некоторые зрители уже изрядно подвыпили и рвались на эстраду. По сравнению с ними я трезва как стеклышко, подумала Дороти.
— Пойдем. — Коул взял ее за руку и почти силой поднял из-за стола.
Дороти отставила пустой стакан и в недоумении уставилась на нового знакомого.
— Сейчас начнется конкурс на лучшее исполнение хулы среди новичков, — пояснил Коул, таща Дороти за собой на эстраду.
— Не-е-ет! — воскликнула она с ужасом.
Но было уже поздно: она и Коул стояли посреди эстрады и их дружно приветствовали собравшиеся на луау туристы.
Я сошла с ума, успела подумать Дороти, прежде чем раздался первый удар в барабан и ее тело само поддалось ритму танца.
— Я пьяна, — с глупой улыбкой призналась Дороти, когда они с Коулом брели по набережной, освещенной разноцветными огнями.
— Пустяки. — Он остановился и развернул ее к себе.
— Что ты дела… — Дороти не договорила, потому что Коул закрыл ей рот поцелуем.
Требовательные губы, настойчивый язык окончательно лишили ее способности трезво соображать и контролировать свои чувства и желания. А в данный момент у нее осталось одно желание — слиться с этим молодым сильным телом, почувствовать его ответное желание. Дороти раскрыла губы и ответила на дерзкий поцелуй. Господи, она впервые за свою жизнь целовала не Фрэнка, а другого мужчину! И ей, черт побери, нравилось это ощущение запретной страсти!