— Мы найдем Маделин, и все выяснится.
— Девушка на портрете — определенно моя сестра, Бред. Она должна быть примерно на год моложе меня.
Кейт знала, что у него с собой снимок, сделанный с портрета. Каждый раз, когда она видела девушку с каштановыми волосами, она чувствовала любовь, с которой писалась эта картина.
Материнскую любовь.
— Я даже не знаю, как ее зовут.
Бред снова погладил ее по волосам, с такой нежностью, что у нее защемило сердце. Кейт отодвинулась и сразу почувствовала, как, несмотря на жару, стало холоднее.
Но она была Стоквелл. А Стоквеллы никогда не позволяли себе слабости.
— И это выясним, — пообещал Бред.
— Может, и лучше, что ты не знаешь, кто твой отец, — задумчиво сказала она. — Вдруг он оказался бы таким, как Кейн?
— Я не говорил, что не знаю, кто он.
— То есть? — изумилась Кейт.
— Я же детектив.
Наконец она поняла, почему он выбрал эту профессию.
— Где он?
— Умер.
— О, Бред. Мне очень…
— Не надо. Он был пьяницей и умер в тюрьме, Кейт. Неудивительно, что твой отец меня презирал.
— Он не…
— Всем известно: Кейн считал, что я недостоин его дочери. Знал бы он, что я ищу Мэделин, он бы пешком сюда дошел, чтобы испепелить меня.
— Он знает. Я ему сказала перед отлетом.
— Зачем?
— Он никогда меня не замечал, но этого не мог не заметить. К тому же я не хотела прощаться во лжи.
Ее взгляд машинально отмечал происходящее вокруг. Вот молодая женщина катит на спортивную площадку тачку, на которой водружен ящик с песком. Три шумных подростка носятся за летающей тарелкой. Напротив, через аллею, сидит пожилая пара: женщина читает книгу, ее муж кормит голубей. Оба выглядели умиротворенными и счастливыми.
— Я не знала, как долго мы пробудем в Бостоне, — тихо продолжала она. — А ему с каждым днем становится все хуже и хуже. Я не могла просто исчезнуть.
— Думаешь, ты поступила правильно?
— Хуже всего неопределенность.
Кейт уже перестала понимать, о чем именно они говорят.
— Каждый заслуживает прощения, — закончила она устало.
— Да, каждый, — кивнул Бред.
И они оба подумали о том, что тогда они друг друга не простили.
Оранжевая тарелка пролетела между ними и приземлилась у ног Бреда. И сразу же напряжение улетучилось. Бред поднял тарелку и ловко бросил ее обратно ребятам.
Бред, Гамильтон, она и все их друзья все жаркие солнечные дни проводили либо в парке Стоквеллов, либо на участке Орвеллов. Пока они были вместе, им везде было хорошо. Футбол, бейсбол, катание на лошадях, рыбалка, плавание…
Бред кинул в урну пустую бутылку.
— Надо идти.
Она кивнула.
— Какая галерея у нас следующая?
Он назвал сразу три, вместе с адресами. Вскоре они добрались до первого пункта.
Менее чем за минуту выяснилось, что им здесь нечего делать. Пока Бред пытался выудить у сотрудника галереи хоть какую-нибудь полезную информацию, Кейт бродила по залу и рассматривала выставленные картины. Когда Бред наконец присоединился к ней, она стояла перед большим полотном — хаотическим и мрачным наслоением крупных мазков.
— Если кто повесит это у себя в комнате, ему непременно будут сниться кошмары, — резюмировал Бред.
Кейт показала на маленькую табличку:
— Она называется «Самоочищение».
— Просто художнику нужно было почаще мыть свою кисточку.
— Бред, это катарсис. Картина отражает кусочек души.
— А мне это напоминает внутренний мир серийного убийцы.
Кейт закатила глаза.
— Такой подход помогает вытащить скрытые чувства и эмоции на поверхность, где с ними легче разобраться. Ты видишь эту картину и чувствуешь боль. Я вижу человека, который преодолевает свою боль.
— Так делают твои пациенты?
Кейт ответила честно, чем удивила обоих:
— Да.
— И ты все-таки полетела со мной в Бостон?
Она упрямо сжала губы.
— Я не хотел тебя задеть, — заверил он. — Мне просто любопытно. Не сомневаюсь, что ты можешь исколесить весь Техас, если это понадобится твоим больным.
— Откуда тебе это известно? — насторожилась Кейт.
— Я профессиональная ищейка, ты разве забыла? — усмехнулся Бред.
Вскоре у Кейт устали ноги. За последние дни ей пришлось пройти больше, чем за предыдущие месяцы. В следующую галерею они поехали на метро. В вагоне все места были заняты. Пассажиры толпились даже в проходах. Кейт стояла перед выбором: прижаться к Бреду или к совершенно чужому мужчине. Она выбрала первое.
Одной рукой он крепко держался за поручень, а другой придерживал Кейт, при этом тихонько поглаживая ее. Было ли это движение сознательным или машинальным? Вдруг Кейт почувствовала, что он больше не гладит ее руку.