Титулованный эксперт по крупным кошачьим вызывал в памяти рекламные картинки брутальных туристов, наряженных в одежду для сафари. Человек, вошедший в кабинет, на самом деле был одет в пыльные брюки цвета хаки и флисовую куртку в репейниках, выглядя так, словно только что сбился с тропы. Но в приятном и открытом лице Роудса не было ничего брутального. Около сорока лет, пружинистые темные волосы, голова квадратной формы как у чудовища Франкенштейна, но явно более дружелюбная версия.
— Простите, я опоздал, — произнес Роудс, стряхивая пыль со штанин. — У нас тут в загоне для львов произошел инцидент.
— Надеюсь, ничего серьезного? — уточнил доктор Миковиц.
— Не по вине кошек. Из-за чертовых детей. Какой-то подросток решил доказать свою мужественность, для чего он вскарабкался на заграждение и свалился в ров. Мне пришлось пойти туда и вытащить его.
— О, Господи. У нас возникнут какие-то проблемы?
— Сомневаюсь. Реальная опасность ему не грозила, и, думаю, для него это было так унизительно, что он не расскажет об этом ни одной живой душе. — Роудс вымученно улыбнулся Джейн и Фросту. — Всего лишь очередной день с человекообразными идиотами. У моих львов, по крайней мере, имеется больше одной унции здравого смысла.
— Это детектив Риццоли и детектив Фрост, — представил их Миковиц.
Роудс протянул им мозолистую руку.
— Доктор Алан Роудс. Я биолог дикой природы, специализируюсь на поведении семейства кошачьих. — Он посмотрел на Миковица. — Так они нашли Ково?
— Не знаю, Алан. Они только что приехали, и пока мы еще не дошли до этого вопроса.
— Ну, мы должны знать. — Роудс повернулся к Джейн и Фросту. — Шкуры животных после смерти довольно быстро портятся. Если их сразу не снять и не обработать, они теряют свою ценность.
— Насколько ценна шкура снежного леопарда? — уточнил Фрост.
— С учетом того, как мало в мире осталось этих животных? — Роудс покачал головой. — Я бы сказал, что она бесценна.
— Вот почему вы хотели сделать его чучело.
— Чучело — это довольно безвкусный термин, — возразил Миковиц. — Нам хотелось сохранить Ково во всей его красоте.
— Именно по этой причине вы и отвезли его к Леону Готту.
— Для снятия шкуры и набивки. Мистер Готт… был… одним из лучших таксидермистов в стране.
— Вы знали его лично? — спросила Джейн.
— Только его репутацию.
Джейн посмотрела на эксперта по крупным кошачьим.
— А Вы, доктор Роудс?
— Я встретил его впервые, когда мы с Деброй привезли Ково к его дому, — сказал Роудс. — Я был в шоке, когда сегодня утром услышал о его убийстве. В смысле, мы же недавно видели его живым. В воскресенье.
— Расскажите о том дне. О том, что видели и слышали в доме.
Роудс взглянул на Миковица, словно ожидая разрешения ответить на их вопросы.
— Смелее, Алан, — произнес Миковиц. — В конце концов, это же расследование убийства.
— Ладно. — Роудс перевел дыхание. — В воскресенье утром Грег… то есть, доктор Оберлин, — наш ветеринар, — усыпил Ково. В соответствии с соглашением мы немедленно должны были доставить тело таксидермисту. Ково весил более ста фунтов, поэтому мне помогала одна из наших служащих зоопарка, Дебра Лопез. Это была довольно грустная поездка. Я работал с этой кошкой двенадцать лет, у нас с ним была связь. Вообще это звучит безумно, потому что на самом деле леопарду доверять нельзя. Даже вроде бы ручное животное способно убить, и, безусловно, Ково был достаточно крупным, чтобы сбить человека с ног. Но с ним я никогда не чувствовал угрозы. Я вообще никогда не ощущал от него агрессии. Было похоже на то, что он понял — я его друг.
— Во сколько вы приехали к дому мистера Готта в то воскресенье?
— Думаю, около десяти часов. Мы с Деброй занесли его внутрь, потому что шкуру надо было снять как можно скорее.
— Вы долго говорили с мистером Готтом?
— Какое-то время мы поболтали. Он был очень взволнован возможностью поработать со снежным леопардом. Это настолько редкое животное, что прежде он не имел с ним дела.
— Он не казался обеспокоенным?
— Нет. Скорее, находился в приподнятом настроении от представившейся возможности. Мы отнесли Ково в его гараж, а затем он проводил нас в дом, чтобы показать нам животных, которых он набивал в течение многих лет. — Роудс помотал головой. — Я знаю, что он гордится своей работой, но нашел это печальным. Всех этих прекрасных существ убили лишь ради трофеев. Ведь я же биолог.
— Я не биолог, — сказал Фрост, — но тоже нахожу это довольно печальным.