Набирая высоту, Вадим сделал круг над аэродромом. Там, где только что стояли рядком самолеты, горели костры.
Вадим знал, что отряд Чан Фэн-лина действовал в районе к северо-востоку от Ханькоу. Значит, надо лететь на запад. Вадим раскрыл планшет, захваченный у японского летчика-офицера. Так и есть: вот Янцзы – синяя жилка на карте и коричневато-мутная внизу, под крылом самолета. Теперь все ясно. Места знакомые! Сколько раз он бороздил здесь китайское небо!
Как будто пересек линию фронта. Стороной прошло несколько японских истребителей. Приняли за своего... А что дальше?.. Опаснее всего встретиться в воздухе со своими! Собьют в два счета. Или обстреляют зенитки... и нет парашюта, чтоб приземлиться... Все тревожнее становилось на сердце. Решил лететь, прижимаясь возможно ближе к земле. А где садиться? За эти месяцы группа могла десятки раз сменить аэродром. Одно слово – летучие голландцы. Впрочем, только бы сесть.
Впереди Вадим увидел аэродром, как будто знакомый. Они базировались здесь ранней весной, но теперь осень, тут могут быть и японцы... Свои! Вадим разглядел на летном поле советские самолеты. Ошибки быть не может!.. Вон выруливают для взлета «И-15»... Собираются встретить его в воздухе...
Вадим перешел на бреющий полет и покатился по бетонной дорожке.
НОВЫЙ ЗАГОВОР
Неудачи, постигшие японскую армию на озере Хасан, заставили военных призадуматься. Но лишь призадуматься – неудачи не заставили их отказаться от намерений продолжать северное направление «императорского пути». В группу Рамзая из разных источников стекалась информация о новых заговорах и планах военных авантюр против дальневосточных областей Советской России и Монгольской Народной Республики. Раскрыв своевременно замыслы гумбацу вблизи Владивостока – у озера Хасан, группа «Рамзай» продолжала следить за дальнейшим развитием событий. Теперь события назревали в районе Халхин-Гола, или Номонгана, как по-маньчжурски называли эту безлюдную, пустынную степную область Монголии, примыкавшую к советскому Забайкалью. Прошло несколько месяцев после хасанского конфликта, а на другом участке, теперь уже в монгольских степях, вспыхивали пограничные инциденты. Солдатам Квантунской армии продлили срок службы в Маньчжурии... И снова поднялись разговоры о том, что теперь уже не русские, а монголы захватили якобы исконные земли Маньчжоу-го.
В токийских газетах появились карты пограничного района, на которых эта территория изображалась принадлежащей Маньчжоу-го. История повторялась. Рихард Зорге вспомнил рассказы Мияги о прошлогодних тайных экспедициях японских топографов вблизи советской границы. Хасанский конфликт зарождался с этого. Сейчас происходило нечто похожее. Мияги опять передал: к монгольской границе под Номонган выехали топографические группы, а кроме того, метеорологический отдел генштаба предпринял длительное наблюдение за погодой на Камчатке. Не связано ли это с политикой дальнего, даже сверхдальнего прицела – подготовкой десанта в случае расширения военных событий?!
Подполковник фон Петерсдорф передал Рихарду содержание своего разговора с Тодзио. Заместитель военного министра бросил многозначительную фразу: «Мы сделаем доску чистой», то есть начнем все сначала. Японская поговорка в устах генерала позволяла судить о настроениях среди военных. Фриц фон Петерсдорф познакомился с Тодзио в прошлом году на загородной конной прогулке, устроенной по случаю подписания антикоминтерновского пакта. С тех пор Петерсдорф поддерживает с Тодзио, доверительные, тесные отношения.
События в Европе – успехи Гитлера и Муссолини – получили отголосок на другой стороне планеты, они подогревали военный дух японских генералов. Военмин Итагаки послал Гитлеру поздравительную телеграмму по поводу захвата Судетской области в Чехословакии. Он писал:
«Императорская армия выражает искреннее восхищение и поздравляет Германию с успешным проведением судетской операции и молит бога, чтобы успехи возрастали...»
Телеграмму напечатали в газетах.
Но очень многое оставалось неизвестным доктору Зорге и его помощникам.
В генеральном штабе опять вернулись к плану ОЦУ – нападения на Советский Союз. План, утвержденный императором три года назад, хранился в сейфах военного министерства. Теперь он требовал пересмотра и дополнений. Этим занялся начальник оперативного отдела генштаба. Консультировал Хондзио. Бывший командующий Квантунской армией отлично знал предстоящий театр военных действий.
На случай войны с Россией основной удар должен обрушиться на Хабаровск, чтобы отрезать Приморье. Для этого намечали использовать двенадцать пехотных дивизий, поддержанных двумя артиллерийскими, одним танковым полком, двумя кавалерийскими бригадами, пятью полками бомбардировочной авиации...
После удара на Хабаровск, с захватом Владивостока, новый вариант плана ОЦУ предусматривал наступление северного фронта силами семи дивизий с приданными им техническими войсками, артиллерией, авиацией и диверсионными группами.
В случае успеха северного фронта в действие должен вступить западный фронт с задачей выхода на Читу, чтобы захватить всю территорию до Байкала.
Начальник генерального штаба принц Канин одобрил план и передал его на утверждение императору. Но время не ждало, и генеральный штаб приступил к предварительной подготовке войск по плану ОЦУ.
Командующий Квантунской армией получил секретную директиву под грифом «Кио ку мицу!» – совершенно секретно, хранить только в сейфе, при опасности сжечь.
«Исходя из условий, сложившихся для империи, – говорилось в директиве, – предстоящую войну против Советской России нам нужно провести в стремительном темпе, добиваясь быстрой развязки... Советский Дальний Восток отстоит далеко от политических и промышленных центров, и мы не сможем решить судьбу противника только оккупацией этих районов. Нам недостаточно разбить его в бою; потребуется вести войну на сокрушение, чтобы нанести моральный удар внутри СССР. Принцип стратегического сокрушения!
Нам необходимо продвижение по крайней мере до Байкала. Япония будет рассматривать оккупированный Дальний Восток как часть владений Японской империи».
Квантунская армия намеревалась взять реванш за неудачи у высоты Чан Ку-фын, под Владивостоком. В район будущего конфликта, в обход хребтов Большого Хингана, тянули спешно железную дорогу, чтобы использовать ее для снабжения войск, действующих на Читинском направлении. Строили рокадные автомобильные дороги, склады, полевые аэродромы, казармы и прочие сооружения, необходимые для большой войны.
Для усиления Квантунской группировки формировали новую – Шестую армию, командование которой поручили генерал-лейтенанту Огисо Риппо, и передали в его распоряжение укомплектованные по штатам военного времени две пехотные дивизии и еще одиннадцать отдельных, тоже усиленных полков артиллерии, мотопехоты, кавалеристов. Войскам генерала Риппо придали еще авиационный корпус в составе двухсот боевых машин.
Это были войска первой линии. Кроме того, к советским границам на Благовещенском направлении подтянули Пятую, резервную армию, предназначенную для наступления, в случае если конфликт на Халхин-Голе станет развиваться успешно. Командование резервной армией возложили на Доихара Кендези, ради этого его вызвали из Китая, прикомандировали к генеральному штабу и послали командовать армией... Опять Доихара Кендези, коммивояжер войны!
Над советским Дальним Востоком снова нависла военная угроза. Да, собственно, за минувшие десятилетия она никогда и не ослабевала.