Как бы то ни было, согласие, пусть довольно противоречивое, у меня было, так что я пошел летать. Первый вечер отдал на ознакомление и полеты на более–менее масштабном поле, так что никаких финтов и изворотов. А вот в следующие два месяца я после полетов наведывался к мадам Помфри частенько, и никакие профилактические беседы с преподавателями и письма с завуалированными угрозами от мамы не помогали. Мне даже запретили однажды появляться на злосчастном поле — ненадолго; это была веселая неделя, полная «встреч со швабрами», «падений с лестницы», «спотыканий» и «поцелуев с дверью». Наверно, никто раньше не подозревал, что школа — невероятно травматичное место. Конфискация метлы, тоже временная, не очень помогла. Зато вытер отчиму пыль на складах… И с Забини подружился, у него тоже была метла, которую он мне любезно и тихо одалживал. Что в нем есть — так это флегматичный характер, не лишенный нотки ленивого авантюризма: сам он вел себя образцово–показательно, но наблюдение за моей небольшой войной с преподавателями доставляло ему невероятное удовольствие, так что, чуть подумав, он решился внести в нее свою лепту.
И благоразумие и забота потерпели поражение от ослиного упрямства. Единственным условием от отчима в конце концов стало участие в наборе в сборную Слизерина. МакГонагалл, правда, уточнила, что если вдруг мне в этой самой сборной что–то не понравится, сборная Гриффиндора всегда ждет меня с распростертыми объятьями. Как минимум на тренировках, а вообще квиддичное легионерство, знаете ли, в Хогвартсе правилами не запрещено… Пока я медленно переосмысливал поведение МакГонагалл, отчим твердо сказал: не запрещено, но нежелательно.
На следующий день, кстати, кабинет трансфигурации просто жутко пропах валерьянкой, но и пятикурсники Равенкло — Хаффлпафф рассказывали, что в начале урока на столе Снейпа обнаружилась композиция из десятка колб, весьма причудливо изогнутых. И складывались они, на первый взгляд (как и на остальные) во что–то совершенно неприличное…
Все развлекаются, как умеют.
Была еще небольшая стычка между Министерством и аристократией. По легенде, Волдеморт возродился пять лет назад, местный узник Азкабана в лице Петтигрю явно оказался менее терпеливым, чем когда–то в моем мире Сириус. Вопрос о том, почему, имея возможность сбежать, крестный мариновался в тюрьме тринадцать лет — аккурат до внезапной вспышки жажды мести, до сих пор остается открытым.
Так вот, несмотря на то, что в данный момент конфликт между злобным Темным Лордом и Добрыми Светлыми Магами напоминал скорее вялотекущее попинывание друг друга на строго установленных файв–о–клоках, некоторые действия, похожие на адекватные, все же производились. Недавно в аврорате сменился руководитель, и новая метла всерьез решила поскрести по уже раз попавшимся сусекам: время от времени товарищи авроры совершали визиты вежливости в дома аристократов, когда–то попавшихся на пособничестве Волдеморту, пусть даже «был под Империо, ничего не помню». С одной стороны, достаточно логично, с другой стороны — черта с два там что–то найдут, ага. Аристократы тоже не идиоты, хранить что–нибудь незаконное на видном месте. А тайники вскрывать — нужна комиссия и разрешение разбирать дома на молекулы, которое никто, разумеется, не даст, момент пока не тот.
Тем не менее «гости» из аврората нервировали даже самых гостеприимных хозяев. Главе аврората хватило мозгов сформировать проверочные отряды из магглорожденных или обделенных аристократов вроде мистера Блэка, неласково относившегося к своим бывшим собратьям по статусу. Классовая ненависть во всей своей красе цвела и пахла, авроры были хамоватыми и неаккуратными, часто после недосчитывались либо просто вещей, либо сохранивших свою целостность. У Малфоев вообще разбили любимую вазу Нарциссы! Правда, Сириусу — а провинился именно он, — и досталось порядочно, неприятные нарывы по всему телу сходили неделю, и ни один колдомедик не помог. Да, хозяева получали компенсационные выплаты (как правило, недостаточные) или моральное удовлетворения от проклятья на голову нерадивого болвана в форме (право же, штрафы того стоили; тем более, идеально совпадали с компенсациями), но любимую вазу уже не вернешь…
В общем, аристократы были недовольны. Но если мести де–факто им не хватало, официально выступать против действующей власти в юридическом поле пока никто не хотел. Средства–то были, но подставлять личного адвоката никто не хотел, одно дело рассеивание неприязни по всем семьям, другое дело — уже практически личные контры одного человека с Министерством. Куча мелких дел — радует, конечно, министерских юристов, но масштаб не тот. Одно комплексное заводить — частные выступать против… ну я уже сказал.