— Да! Отличный удар, Думбровски!
Паркер спрыгивает со скамейки ко мне, когда нападение выходит на поле. Но, прежде чем я открываю рот, чтобы рассказать ему ход игры, он называет ее сам.
— Поперечная кость сорок два.
Ну, ты знаешь, что делать.
— Верно. Хорошее решение. — Я ободряюще хлопаю его по шлему. — Ты сегодня выглядишь по-другому, ребенок — ты вырос прошлой ночью или что-то в этом роде?
Он фыркает, приподнимает плечо и застенчиво улыбается.
— Не знаю.
Он действительно выглядит по-другому, но это не потому, что он вырос. Все дело в том, как он себя ведет, в том, как он ходит. Тяжелая работа и сосредоточенность сделают это с вами. Паркер стоит прямее, выше подняв голову, с твердой уверенностью в своих шагах. Наши дополнительные тренировки начали приносить плоды — то, что ему доверили роль стартового квотербека школьной команды, начинает действовать.
Вокруг него витает атмосфера, которой раньше не было — Паркер Томпсон знает, куда он идет, и, что более важно, он точно знает, как он туда доберется.
— Нет? Что ты ел на завтрак этим утром?
Он снова пожимает плечами.
— Хлопья, я думаю.
Для некоторых детей направление — это все, что им нужно. Кто-то, кто поможет им сосредоточиться, вывести их таланты на передний план. Как карандаш — грифель уже внутри, его просто нужно заточить.
— Ну, продолжай в том же духе, — я хлопаю в ладоши. — Давай, иди.
Паркер кивает, его лицо напряжено и серьезно. Он вставляет свой мундштук, надевает шлем и кричит нападающим, когда они выбегают на поле:
— Давайте, ребята, ловите мяч!
Игроки выстраиваются в линию, и мяч поднимается, но линия Северного Эссекс начеку, и Паркер приспосабливается, отступая назад, уклоняясь, сканируя поле в поисках лазейки. Предвидит нашу игру. Последние несколько недель мы вели активную игру, поэтому захват наших принимающих слаб. Я знаю, что должно произойти, практически вижу это до того, как появится шанс... Но что еще более важно, Паркер тоже это видит.
Время тянется, секунды тянутся, и все движется как в замедленной съемке. Как будто я вижу поле глазами Паркера — каждый маршрут, каждый угол. А потом все это щелкает, жестко встает на свои места.
— Подожди, подожди... — шепчу я, пока игроки толкаются и сталкиваются.
Вниз по полю Ди Джей срезает влево на тридцатиярдовой линии, освобождаясь от углового, который идет прямо за ним по пятам.
— Сейчас, — мой голос низкий и настойчивый. Мои глаза перебегают с Паркера на Ди Джея и обратно. — Давай, Паркер, ты все понял. Бросай его.
Он смотрит налево, делает шаг назад, замахивается рукой, тянется назад и бросает.
И, черт возьми, это красиво.
Мяч закручивается по спирали в воздухе, высоко, длинно и прямо, прежде чем выгнуться дугой вниз... прямо в руки Ди Джея Кинга.
Раздается шум — одобрительные возгласы толпы позади меня — и моя собственная кровь шумит в ушах.
— Да! Давай, давай, черт возьми, беги!
Я прыгаю по полю, как идиот — это дело тренера — размахиваю руками, приказывая Ди Джею бежать. Но мне и не нужно этого делать — он уже тащит свою задницу в нужном направлении.
И всего через несколько секунд он вбегает в конечную зону.
Он бросает мяч и указывает на меня.
Господи, я люблю этого ребенка.
Я указываю прямо на него. И судья поднимает руки, как раз когда время заканчивается, сигнализируя о гребаном тачдауне Львов.
Первая в сезоне... наша первая победа. Черт возьми, да.
Можно подумать, мы только что выиграли Суперкубок — вот каково это. Дети сходят с ума, носятся по полю, обнимают друг друга, ударяются грудью и бьют шлемами.
Ди Джей срывает шлем, перепрыгивает через забор, взбегает по трибунам к ложе диктора. Раздается треск обратной связи, а затем его запыхавшийся голос кричит из динамиков.
— Я люблю тебя, Ронда! Прости, что я такой придурок, но я люблю тебя, детка! Это было для тебя!
Справа от меня появляется Дин и хлопает меня по плечу.
— Вот как мы это делаем! Снова в седле, Ди!
И я хлопаю его по спине.
— Чертовски верно, чувак.
Я выбегаю на поле и жму руку Тиму Дейли, тренеру средней школы Северного Эссекса. И когда поворачиваюсь и бегу обратно к скамейке, я замечаю Кэлли, которая наблюдает за мной с другой стороны забора.
Она стоит рядом с инвалидным креслом миссис Карпентер. На ней черная футбольная футболка с надписью "Лейксайд" под пышным серым пальто. На ее светлых волосах белая вязаная шапочка, которая чертовски сексуальна в очень милом смысле. Ее глаза похожи на два блестящих изумруда в ярком свете полевых фонарей, и когда она поднимает руку и машет мне, ее красивые губы растягиваются в радостной улыбке.
И вот так просто... Я снова потерян.
Я не прекращаю бег трусцой, пока не оказываюсь у забора.
— Привет.
Кэлли наклоняет голову.
— Хорошая игра, тренер.
— Да... да, это было хорошо. — Я улыбаюсь маме Кэлли сверху вниз. — Миссис Карпентер, могу я пригласить Кэлли куда-нибудь сегодня вечером? Вы можете взять мой мобильный телефон, держать его рядом с собой и звонить нам, если возникнут какие-либо проблемы.
Если это не сработает, я готов предложить своему младшему брату тысячу долларов, чтобы он посидел с ними всю ночь.
Миссис Карпентер машет рукой.
— Мы будем в порядке. Вы, дети, слишком много волнуетесь. Идите развлекайтесь, приведи ее завтра домой к обеду.
Как раз в тот момент, когда я подумал, что эта ночь не может стать лучше — она отправляет меня своими словами на седьмое небо от счастья.
— Я могу это сделать, — киваю я.
Вот тогда маленькие ублюдки, которых я тренирую, решают вылить мне на спину кулер с "Гаторейдом". Это холодно, как будто тысяча сосулек пронзают мой позвоночник одновременно, и у меня есть ощущение того, что чувствовал Цезарь, когда его выгнал Сенат. Но, я отношусь к этому как мужчина. Я провожу влажной рукой по волосам и слизываю немного жидкости с верхней губы.
Я указываю большим пальцем за плечо, удерживая пристальный взгляд Кэлли.
— Я должен пойти заняться футболом, — она смеется, кивая. — Заберу тебя через некоторое время.
И она машет рукой, улыбаясь. Такая красивая, что на нее почти больно смотреть.
— Буду ждать.
Глава четырнадцатая
Кэлли
Еще в старшей школе, после хороших футбольных матчей — Гарретт всегда был... ну... перевозбужден. Он был подростком, поэтому возбуждение было в значительной степени настройкой по умолчанию, но после крупной победы он становился более горячим, голодным, агрессивным. Я практически чувствовала запах тестостерона на его коже, что возбуждало уже меня. Помню, когда мы появлялись на вечеринке, он всегда держал меня рядом, всегда прикасался ко мне... Его рука в моей, его большой палец гладит мою ладонь, обнимает меня за плечо, потирает мою спину. Если мне приходилось отойти от него, его глаза следили за мной по комнате поверх края его стаканчика с пивом, как будто я была единственным человеком, который имел значение. Как будто я была сердцем, центром всего его мира.
Мы никогда не оставались на вечеринках надолго.
То же знакомое предвкушение наполняет меня сейчас, пока я жду на крыльце родителей, когда Гарретт заберет меня. Я расхаживаю взад-вперед, тереблю вязаную шапочку на голове и играю с молнией на пальто. Мои мышцы напряжены от возбуждения так сильно, что я чувствую себя резинкой, готовой порваться.