— Можем ли мы нанять медсестру?
— Ах, нет. Страховка это не покроет. У Гэри все хорошо в страховой компании — достаточно хорошо, чтобы я могла оставаться дома с детьми, но мы не можем позволить себе частную сиделку.
Мой шурин, Гэри, хороший, обычный парень — во всех отношениях. Среднего роста, среднего телосложения, средне-каштановые волосы, даже тон его голоса средний — не слишком глубокий, не слишком высокий, он всегда говорит ровно и спокойно. И, как сказала Коллин, они не гребут бабки, но он зарабатывает достаточно хорошо, чтобы заботиться о своей семье, чтобы моя сестра могла оставаться дома, быть членом родительского комитета и мамой, которая всегда мечтала об ужине на столе в пять часов. Только за это я люблю этого парня гораздо выше среднего.
— Я могу позаботиться о маме и папе в течение дня, после того как посажу детей в автобус, — говорит моя сестра, — я могу возить их на приемы к врачам и на реабилитацию. Но ночью тебе придется быть здесь на случай, если им что-то понадобится, готовить им ужин, держать их подальше от неприятностей. Ты же знаешь папу — он будет пытаться выскочить за дверь с мамой на руках и втиснуть оба их чертовых гипса в Бьюик, чтобы покататься, в первый же день.
Я смеюсь. Это смешно, потому что это правда.
А потом я тру глаза, измученная, как будто на этот смех ушла вся энергия, оставшаяся в моих костях.
Я сообщаю сестре свои главные новости с гораздо меньшим волнением, чем вчера.
— Я получила повышение. Я новый исполнительный директор.
Она обнимает меня крепко и сильно, как умеет только Коллин.
— Это потрясающе! Поздравляю, я так рада за тебя, — затем радость тускнеет на ее лице, — а то, что ты возьмешь отпуск, может все испортить?
Сухожилия на моей шее напряжены и болят.
— Я так не думаю. Нужно изучить этот вопрос, но уверена, что они позволят мне взять срочный отпуск по семейным обстоятельствам и сохранят за мной должность. Но оплата за такой отпуск составляет лишь малую часть моей обычной зарплаты. Это не покроет мою арендную плату.
А если я начну тратить свои сбережения, то смогу навсегда распрощаться со своими тюленями.
Моя сестра проводит ладонями по рулю, размышляя.
— Джули Шрайвер, учительница театра в средней школе, беременна, и ее только что отправили на постельный режим.
— Джули Шрайвер ждет ребенка? — спрашиваю я.
Джули Шрайвер всегда была странной девушкой в городе. Ее хобби было пчеловодство и переписка с заключенными тюрьмы в Рахвее.
— Да! Один из заключенных, которому она писала, освободился в прошлом году и оказался очень хорошим парнем. Они поженились несколько месяцев назад — он играет в софтбольной команде Гэри и является новым дьяконом в церкви Святого Барта. Адам или Энди что-то в этом роде. Но дело в том, что мисс Маккарти отчаянно нуждается в театральном руководителе на этот год — она бы наняла тебя в мгновение ока.
Мисс МакКарти была ворчливой директрисой, когда я ходила в Лейксайд, и я не могу представить, что семнадцать лет, прошедшие с тех пор, сделали ее добрее.
— Преподавание? Не знаю, это было бы странно.
Моя сестра машет рукой.
— У тебя степень магистра в театральном искусстве, — ее голос приобретает дразняще-издевательский тон, — и ты теперь исполнительный директор, ла-ди-да. Театральный класс средней школы должен быть для тебя легким делом.
Примечание от Кэлли из прошлого для Кэлли из будущего: "Должен быть" — вот главные слова.
— Гарретт все еще преподает в средней школе?
— Конечно, да, — Коллин кивает, — и еще он тренер.
— Это может сделать все еще более странным.
— Да ладно, Кэлли, — говорит моя сестра, — это было целую вечность назад — не похоже, что вы расстались на плохой ноте. Неужели будет так плохо увидеть его снова?
Мой желудок делает небольшой кувырок, как Алиса, падающая в кроличью нору, потому что увидеться с моим школьным парнем снова, было бы совсем не плохо. Просто... все чудесатее и чудесатее.
Я выдыхаю.
— Хорошо. Это может сработать. Это может быть катастрофа, но это может сработать. Я сделаю несколько телефонных звонков первым делом утром.
Сестра похлопывает меня по руке.
— Давай, пойдем в дом, ты, наверное, устала. Я зашла в магазин за кое-какими припасами, я принесу их.
Я люблю запах дома моих родителей — он уникален, ни одно место на земле никогда не будет пахнуть так же, как это. Запах смягчителя ткани, апрельская свежесть из прачечной, и я снова становлюсь одиннадцатилетней, забирающейся под прохладные летние простыни в своей кровати. Запах сигар и Олд спайс в гостиной, и я мгновенно становлюсь семнадцатилетней, обнимающей отца, когда он кладет мне в ладонь ключи от своего дорогого Бьюика, мои свежезаламинированные водительские права лежат в заднем кармане джинсов, а голова гудит от предвкушения свободы. Запах жареной индейки из кухонной плиты, и в моей голове проносятся десятки лет семейных ужинов.
Это как машина времени.
Моя сестра проходит мимо меня на кухню и ставит коричневый бумажный пакет в своих руках на стойку. Затем она достает бутылку вина и ставит ее на винный стеллаж под шкафом. Потом еще одну бутылку.
И еще одну.
— Что ты делаешь? Я думала, ты сказала, что купила продукты?
Коллин ухмыляется.
— Я сказала, что купила припасы, — она протягивает бутылку "Пино нуар", — и мы с тобой обе знаем, что, если наш рассудок собирается пережить время, необходимое для заживления этих старых костей ног, нам понадобится каждая бутылка.
Моя сестра мудра.
И это правда, когда говорят, что жизнь стремительно настигает тебя. А потом сбивает с ног.
Глава четвертая
Гарретт
— Ты хороший ребенок, Гарретт.
Мишель МакКарти. Она была сумасшедшей штучкой, когда я учился в Лейксайде, а теперь она мой босс. Я сижу напротив нее, в ее кабинете, за полчаса до того, как мне нужно будет выйти на футбольное поле, чтобы начать последнюю неделю августовских тренировок.
— Ты всегда был таким. Ты мне нравишься.
Она лжет. Я не был таким уж хорошим ребёнком, и я ей не нравлюсь. Мисс МакКарти никто не нравится. Она как Дарт Вейдер. Если бы Дарт Вейдер был директором средней школы, то ее ненависть придает ей силы.
— Спасибо, мисс МакКарти.
Хотя я уже взрослый человек, я не могу заставить себя называть ее по имени. Так было со всеми взрослыми, с которыми я рос в городе — это все равно, что называть мою маму Ирен.
Мишель... нет... слишком странно.
Тот факт, что она выглядит почти так же, как и тогда, когда я впервые ее встретил, только усугубляет ситуацию. У нее одно из тех нестареющих лиц — упругие, круглые щеки, ореховые глаза, копна рыжевато-коричневых волос — тип женщины, которая выглядит лучше с небольшим лишним весом, и которая выглядела бы как дряблый, сдувшийся воздушный шар, если бы была слишком худой.
Мисс Маккарти достает из верхнего ящика стола синюю пластиковую баночку Тамс от изжоги, откидывает голову назад и высыпает немного в рот.
— Ты лидер в этой школе, — говорит она мне, хрустя мелкими таблетками. — Другие учителя равняются на тебя.
Не каждый учитель держит свое дерьмо в узде, как я. На самом деле, большинство из них — это пугающе беспорядочные люди. Неразбериха в личной жизни, проблемы в отношениях со своими детьми, неуравновешенные личности, которые с трудом могут сохранять стабильность в течение семи часов в день, но время от времени появляются трещины в их облике. Об этих трещинах вы и читаете в газетах — когда учитель, наконец, сходит с ума от злости на ученика всезнайку или бросает стул в окно класса, потому что один ребенок пришел на урок без карандаша.