— Не знаю, — я пожал плечами. — Еще не решил, — Кузя только кивнул и вышел из комнаты, оставив меня наедине со все еще переливающимся макетом и собственными мыслями.
Долго стоять и медитировать мне было некогда, поэтому я тоже очень скоро покинул комнату, направившись на занятия.
— … Подведем итог, Император, согласно статье номер три, пункта четыре нормативного кодекса, прежде чем совершенно легитимно получить атрибуты полноценной власти, должен получить абсолютную утвержденность, — я ворвался в кабинет, когда от урока прошло уже около трех минут.
— Разрешите войти, Нестор Иванович, — рявкнул я с порога.
— Хм, Савельев, ты слышал мои последние слова? — право нам преподавал настоящий юрист, Мордвинов Нестор Иванович, входящий в Золотую дюжину тех, кто брал за свой час больше, чем я вчера за статуэтку получил.
— Да, Нестор Иванович, слышал, — ответил я ему.
— Очень хорошо, тогда, если ты сейчас скажешь всем нам, что подразумевает под собой термин «абсолютная утвержденность», то я позволю тебе войти, несмотря на такое вопиющее опоздание.
— Это означает, что, если наследника не утвердит и не подтвердит добровольность своих намерений магической печатью каждый член Совета кланов, не большинство, а каждый, то наследнику императором не стать ни при каких обстоятельствах.
— Ну, хорошо, верно, можешь занять свое место, — поджав губы, сообщил мне препод.
Парты были одинарные, а моя находилась в самом конце класса. Упав на нее, я попытался сосредоточиться на уроке, но не сумел, и так и задремал с открытыми глазами. К счастью Мордвинов не заметил моего практически отсутствия на уроке, так же, как и другие преподаватели.
Прежде чем пойти отдыхать, я все же воспользовался Кузиным советом и навестил Любовь Ивановну. Любаша курила у окна, а гуляющий по кабинету ветер тут же выносил дым на улицу. Обернувшись, она только поцокала языком, и, выбросив не потушенную сигарету в окно подошла ко мне. Со двора раздались громкие маты и проклятья, похоже, сигарета приземлилась кому-то на голову. Она же только плечами пожала.
— Под этими окнами нет ничего, что могло привлечь особь мужского пола погулять. Разве только, окна женской раздевалки перед душевой у девчонок-чирлидерш. Но тут, как понимаешь, он сам виноват, и мой окурок оказался чуть ли не орудием бога, который шельму отметил. Ничего криминального с тобой не произошло. Так небольшое переутомление, отлежишься и все в порядке будет, — без всяких переходов выдала она мне, затем задумчиво провела пальцем по подбородку. — Что-то неспокойно мне как-то: то ли предчувствия разыгрались, то ли хондроз замучил, как бы то ни было, и то, и другое ведет к смене погоды. Все вали отсюда, я похоже, тоже слегка переутомилась, а ведь учебный год только-только начался, — и Люба, сокрушенно покачав головой, снова подошла к окну, перестав обращать на меня внимание.
Вернувшись в кампус, я решил сегодня в подвал не идти, а, согласно рекомендации медички, попытаться выспаться, но только я завалился на койку, как прозвучал сигнал кома, сообщивший, что мне необходимо спуститься в почтовый узел, потому что мне что-то пришло.
— Да чтоб вас всех, — простонал я, и, натянув штаны, поплелся к искомому узлу.
Когда я уже подходил ближе, то услышал звуки ссоры.
— Валя, мне надоели твои постоянные отговорки, — голос Эльзы практически звенел. — Я уже даже не понимаю, мы с тобой встречаемся, или нет? Я почти каждую ночь занимаюсь, а ты даже не поинтересовался, где я бываю, и с кем. Неужели тебе до такой степени все равно? Постарайся в таком случае хотя бы сделать вид, что это не так?
— Эл, что ты от меня хочешь? — простонал Лось. — Ты же знаешь, что я тебя люблю, ну же детка, — меня затошнило. Весь его слащавый голос был настолько пропита фальшью, что даже противно становилось. — Отец постоянно загружает меня работой. Вот, смотри, пакет в два раза больше тех, что вчера и позавчера приходили. Ты же видишь, как я занят…
— Валя… — Эльза вздохнула, а затем решительно сказала. — Я знаю тебя настолько давно, что отлично знаю, когда ты врешь еще в тот момент, когда ты сам этого не подозреваешь и только-только открываешь рот. И да, ты тоже меня знаешь, и должен помнить, что, если я и прихожу навестить тех, кто меня предал, то только для того, чтобы плюнут на их могилу, — как пафосно, я зажал рот, чтобы не хохотнуть, но ее ход мыслей мне нравится. А как же защита, учитывающая намерения? И кто из вас больше врет другому?
— Что-то Саву ты все никак не похоронишь, — проворчал Лось.
— Сава меня не предавал, — в голосе Эльзы прозвучала не наигранная горечь. — Это я от него отвернулась.