— Ты как? — Гриня повернулся ко мне, внимательно разглядывая лицо и заглядывая в глаза.
— А ты как думаешь? — я криво усмехнулся, но, скорее всего, моя ухмылка напоминала сейчас гримасу, причем не самую дружелюбную, потому что Гриня отпрянул назад. — Я в порядке, учитывая обстоятельства, но хочу тебя предупредить, я их буду убивать. Просто и без затей. Всех, до кого смогу добраться.
— Да я разве что-то против говорю? Не знаю, как бы я вел себя на твоем месте, — я кивнул, услышав ответ. После этого уже привычным движением закинул автомат на плечо.
— Их осталось одиннадцать. Шестерых я положил в главном корпусе, троих на полигоне. Да, и еще, им кто-то помогает. Кто-то из своих. Почему-то я думаю, что этим предателем может оказаться секретарша Викентия. Слишком уж много фактов на нее указывает.
— Это почти, как убийца-дворецкий, — покачал головой Гриня. — Во всей этой истории слишком много странностей, чтобы делать однозначные выводы.
— Да, ты прав. Вот только усложнять тоже не надо, — увидев на его лице скепсис, я поморщился. — Ладно, если она сразу же не начнет в нас палить, потому что мы оба находимся в списке на ликвидацию, или как-то еще не покажет своего истинного лица, я ее сразу же убивать не буду и честно начну разбираться. А сейчас, пошли в кампус. Может быть, еще застанем там хоть кого-нибудь в живых.
Глава 19
К воротам, охраняющим территорию кампуса от нежелательных визитов личностей, не имеющих отношения к школе, то есть не являющихся ни учащимися, ни преподавателями, мы с Гриней подбежали уже минут через десять после того, как выбрались из зоны посещений. Луч-идентификатор привычно скользнул по предъявленным дельтам, и ворота весьма неохотно, как мне показалось, начали отворяться. Внутри у меня образовалась какая-то звенящая пустота, но, как ни странно, мысли стали предельно ясными, в голове не осталось ни следа усталости или сонливости, все предельно ясно и просто: там враг и он должен быть уничтожен. Такая вот своеобразная установка, которая позволяла на время забыться и не думать, не представлять себе, не осознавать. Потом мне будет плохо, но это потом, а сейчас нужно дело делать, чтобы банально не свихнуться.
Лоза шевельнулась в нашем направлении, но быстро потеряла интерес к очередным ученикам школы, коих видела на своем веку, точнее в течение нескольких столетий, великое множество, и замерла всего лишь декоративным элементом узора ворот, обманчиво совершенно безобидным.
— Столько лет уже прохожу мимо, а все равно пробирает, — Гриня передернул плечами, входя в открывшийся проход. — Прямо до костей.
— А кое-кого не просто пробрало, а прибрало. Причем конкретно со смертельным исходом, — ответил я, останавливаясь и задумчиво разглядывая лежащее в паре шагов от дорожки тело в камуфляже. Присев рядом, увидел рваную рану на щеке, словно ему кто-то в это место ткнул острым штырем. Лицо и шея были обезображены до неузнаваемости, отечны настолько, что оторвались несколько пуговиц на воротнике, а глаза стали выпуклыми, словно их выдавило из глазниц. — Зато теперь мы точно знаем, что может сделать лоза с неудачником, попавшимся под ее удар. — Пробормотал я, дулом автомата отодвинув рукав и посмотрев на предплечье. Так и есть, дельта присутствует, но словно в печати кончились чернила и рисунок где-то местами не пропечатался. Заряд магической батарейки что ли на приборе закончился?
Скорее всего из-за этого неполноценного клейма лоза и атаковала. Ну а чего он хотел-то? Эти ворота постарше новомодной системы защиты будут, их вообще невозможно заблокировать. Когда-то, наверное, было можно, но секрет давно утерян, как говорится. Или же доступен совсем уж избранным. Поднявшись на ноги, я уже хотел подойти к ожидающему меня Гринькову, как почувствовал движение сзади. Позади нас располагались ворота, спрятаться там было практически негде, но они как-то умудрились это сделать. Я начал разворачиваться, чтобы опознать этом шум визуально, но тут мою шею обхватила тонкая удавка, которая тотчас впилась в кожу и перекрыла мне кислород весьма профессионально. Мне повезло в том плане, что я все же немного повернул голову в этот момент, и одна артерия не была пережата полностью. Разжав руку, выпустил автомат, который в этот момент мешал, и, даже не пытаясь ничего сделать с удушающей меня петлей, еще немного повернул голову. Теперь у меня было почти десять секунд, к тому же, из такого положения нападающий не мог взять меня на плечо, перекрутив концы удавки. Протянув руки, слепо шаря ими, потому что в глазах уже темнело, мне удалось нащупать голову противника и крепко ухватиться за нее. Обе руки нападавшего были заняты, поэтому никаких ответных действий он не мог применить быстро, чем я и воспользовался, полностью разворачиваясь к нему лицом и из последних сил впечатывая лоб в переносицу, одновременно добавляя удар в пах. От неожиданности и боли напавший на меня урод немного ослабил давление на горло, и мне удалось вырваться. Поднимать автомат не было времени, зато нож, снятый с тела одного из террористов, был в пределах доступности на поясе. Удар в правый бок, в печень, а затем еще один в сердце. Он захрипел, и начал заваливаться на землю, но я уже не обращал на него внимания, потому что Гриню не было слышно, не удивлюсь, если его уже придушили, тогда мне грозит еще один противник и, скорее всего, вооруженный такой же удавкой. Оставив нож в теле своей жертвы, я подхватил автомат и резко развернувшись в сторону все еще сопротивляющегося Гринькова, которому удалось подставить одну руку под удавку, тем самым избежав быстрого удушения, выстрелил в маячивший позади него силуэт. Террорист начал падать, и едва не сломал Грине шею, потому что падал он все еще удерживая в руках удавку. Но все же сила в руках была уже не та, и Гринькову удалось вывернуться, после чего он нанес несколько ударов по уже не подающему признаков жизни телу. А я, наконец, сумел согнуться пополам и как следует прокашляться. Получалось, что я на последние секунды задержал дыхание и вовсе не дышал.