— Неправда, — я покачал головой. — Мои родители были вполне себе женаты, когда я появился на свет. — За эти несколько минут я так и не придумал, что же мне с ней делать. Разумеется, жениться на ней я не буду. Мне еще дороги мои яйца, за которые меня Бойнич в этом случае подвесит, если я только подумаю в его присутствии о том, о чем сказал только что, сразу же осуществив мечту Светланы, сделав ее вдовой.
— Да мне плевать, грязный уб… — я отвесил ей несильную пощечину, от которой на белой коже щеки сразу же проявилась красная отметина.
— Не провоцируй меня, дорогуша, — я поднял руку и провел по этому красному следу. Она дернулась, и я, довольно грубо притянул ее снова к себе. — Я ведь могу и передумать, и просто развлечься с тобой, подарив после моим ребятам, которые, видит бог, заслужили вознаграждение.
— Виталий Владимирович, — в кабинет, в котором мы с Талызиной и вели переговоры на высшем уровне, заглянул Вихров. — Здесь глава клана Овчинниковых очень просит его принять.
— У Овчинниковых нет главы, — бросил я ему, не сводя взгляда со Светланы.
— Ну, получается, что есть. Он пришел без оружия и с минимальным количеством охраны.
— То есть, практически вручая себя мне в руки. Ой, как интересно, — я еще раз пристально изучил лицо Талызиной. — Знаешь, Вячеслав, что может толкнуть мужчину на такой откровенно идиотский поступок? Только одно — женщина. И что-то мне подсказывает, что я даже знаю кто эта женщина, — я подтащил Талызину к стоящему неподалеку креслу и толкнул в него. — Садись, и сиди тихо, чтобы я принял верное решение, — она часто-часто закивала, глядя на меня снизу-вверх. — Давай поговорим с этим Ромео, — я повернулся к Вихрову. — Вы его хорошо обыскали?
— Да, Виталий Владимирович, — Вихров вышел из кабинета, прикрыв за собой дверь, которая практически сразу за этим распахнулась и в комнату зашел довольно молодой человек, старше меня может быть на пару лет в белом деловом костюме, который надевали главы кланов в Империи только в одном случае: призыв к мирным переговорам без применения оружия со стороны клана, который он представлял. Сомневаюсь, что всем и всегда можно было рассчитывать на этот символизм, но свои намерения Овчинников продемонстрировал. Он сразу же бросил быстрый взгляд на Светлану, которая вцепилась в подлокотники кресла так, что пальцы побелели, и не сводила с него вспыхнувшего взгляда.
— Павел Овчинников, — он представился и протянул мне руку, которую я, недолго думая, пожал.
— Виталий Савельев.
— Я знаю, — Павел кивнул.
— Еще вчера утром по официальным и неофициальным данным у клана Овчинниковых не было главы, — я задумчиво смотрел на его тонкое породистое лицо, некрасивое в классическом смысле этого слова, но весьма харизматичное. Хотя, не мне судить о красоте другого мужика, но от эталона красоты даже по местным меркам он довольно сильно отличался. — А сегодня заявляешься ты, и заявляешь, что все радикально в данном клане поменялось.
— Это было сложно, и местами кроваво, — его зеленые глаза, выдающие дар с головой, вспыхнули, но тут же погасли, уступая место привычному спокойствию. — Но оно того стоило.
— Я даже не сомневаюсь, Павел. Просто мне интересно: ты так тяжело шел к вершине пищевой цепи, и вот сейчас фактически рискуешь жизнью, ведь мои намерения тебе не известны. Она стоит этого? — он удивился, и это удивление промелькнуло в зелени глаз, в ответ на что я криво усмехнулся. Павел молчал долго. Я уже думал, что он не ответит, но тут послышался его тихий голос.
— А если не ради нее рисковать своей жизнью, то ради кого или чего? — я уже не усмехался, задумчиво глядя не него. — И да, она стоит того, чтобы я за ночь решил проблемы клана и примчался сюда, рискуя жизнью, чтобы попытаться ее спасти.
— Ты рискуешь не только своей жизнь, но и жизнью своего клана. Ты действительно осознаешь, что как только ты вошел сюда, назад дороги уже не будет? — Мы пристально смотрели друг на друга, прошло, наверное, чуть меньше минуты, когда Павел просто кивнул, продолжая гипнотизировать меня своим взглядом. Я покачал головой, прерывая этот зрительный контакт, сказавший мне о многом, и подошел к стене, на которой висела довольно безвкусная картина, которая, тем не менее, стоила весьма солидной суммы. — Ты понимаешь, что она теперь бесприданница? — я говорил, стоя вполоборота к нему, не отходя от картины.
— Конечно, понимаю.
— И тебя это не смущает? — он покачал головой, а потом озвучил свою позицию.
— Нет, не смущает. Я, скорее всего, из-за этого и стал главой клана, чтобы мне никто не смел приказывать, как и с кем я хочу прожить жизнь. Ну, и для того, чтобы торговаться с тобой, естественно. Ты же не отпустишь последнюю законную наследницу Талызиных просто так?